Смерть на выбор
Шрифт:
— Да… Я слушаю.
На этот раз Балашов звонил без церемоний с секретарем. А попытку завести светскую болтовню Лизавета пресекла решительно:
— У меня ни секунды. Я сама хотела вам позвонить чуть позже. Впрочем, можно и сейчас. Я согласна на вас поработать. Да, на тех условиях, которые вы предложили. Только хотелось бы увидеть материалы, подготовленные Кастальским.
Они договорились, что Лизавета зайдет в офис Андрея Григорьевича, там по совместительству работал и штаб блока «Вся Россия».
— Знаете ли, так удобнее, вся оргтехника, материалы под рукой. Я познакомлю
— Разве не вы возглавляете блок? — Лизавета задала вопрос машинально и так же машинально глянула на часы — пять минут, не хватит времени просмотреть суфлер.
— Официально я, но текущую работу взяла на себя Нина Алексеевна Смирнова. Непосредственно с ней вы и будете работать.
Лизавета с трудом дождалась паузы, повторила, что в двенадцать она непременно будет, и бросилась в студию.
Едва успела отдышаться, как из аппаратной прозвенел предупредительный сигнал звукорежиссера — через тридцать секунд выходим. Потом завертелась «шапка» — Лизавета знала каждый кадр, каждую ноту и без того довольно навязчивой мелодии. А когда ее слышишь в течение года по сто раз в неделю!
Первая устная информация, потом блок первых сюжетов выпуска, разумеется, опять пресс-конференция и убийство Локитова, потом снова новости в кадре, отбивка. В этот раз накладок не было, вышли чистенько. Лизавета с удовольствием заметила, что ассистент на суфлере поправил неизбежные опечатки, — она писала и набирала тексты сама, на проверку вечно не хватало времени.
— Наш выпуск окончен, я благодарю вас за внимание, мы встретимся вновь через три часа. Всего доброго.
После прощания шел обширный блок рекламы. Финальную «шапку» и заставку Лизавета смотрела уже на выпуске.
На этот раз рядом с ответственным выпускающим стоял Главный — значит, будет разбор полетов.
— Лизавета, я же просил тебя помягче. Зачем вы почти целиком повторили пресс-конференцию?
Была дополнительная информация, к тому же убийство прокурора города раскрывают не каждый день.
— И что из этого следует? Что мы будем повторять этот репортаж до тех пор, пока не произойдет что-либо столь же значимое?
— Мы его будем повторять до тех пор, пока устроители пресс-конференции не объяснят, чего они добивались, устроив это представление. — Лизавета начала горячиться, и ей на выручку пришел ответственный выпускающий.
— Действительно, сюжет получился длинноватый, если учесть, что вчера мы его давали, но повторов не было.
— В ночном не надо его давать.
— Почему? — вновь встрепенулась замолчавшая было под просительным взглядом выпускающего Лизавета.
— Дадим в обзоре событий за день очень коротко. — Выпускающий опять выразительно посмотрел на Лизавету.
— А шишки мне, — вздохнул Главный, он понял, что с этим фронтом ему не справиться.
— А у вас работа такая, — блеснула в ответ глазами разом повеселевшая Лизавета. — Давайте лучше верстку прикинем.
И вновь начались крики, беготня, суета, сломавшиеся камеры и магнитофоны, потерянные тексты и ушедшие не вовремя пить кофе корреспонденты. Насытившийся было бог Эфир вновь потребовал своих служителей к ответу.
До
— Поздравляю вас с приобретением, очень полезная вещь, когда надо вычислить надоедливых поклонников, — начал разговор «просто Павел». Он позвонил так же поздно, как и вчера. На экранчике определителя номера мерцали циферки, которые просто не могли быть номером телефона, скорее инвентарным номером на очень старом казенном имуществе, — пятерка, потом ноль, потом три восьмерки и черточка. Лизавета поняла, что голым АОНом, ставшим обыденным предметом в каждом третьем петербургском доме, анонимов не возьмешь.
— Итак, вы согласились поработать на «Всю Россию», из этого я делаю вывод, что…
Самоуверенность «просто Павла» взывала к отмщению.
— Послушайте, «просто Павел», вы, кого вы называете «мы», так осведомлены и влиятельны, что я не понимаю, какого черта вам необходима столь малозначительная персона, как я.
— Значит, вы себя недооцениваете. Чтобы вам было проще решиться, я несколько приоткрою наши планы. У вас ведь есть кассета с записью интервью Локитова. Можете не отвечать, я знаю, что есть. Но это первая часть. Второй раз они встречались за два дня до смерти Кастальского и за день до убийства прокурора. Хотите получить и эту кассету? Там есть весьма любопытные факты. Хотите?
— Хочу, — честно ответила Лизавета. — Что я должна сделать взамен?
— Вот это деловой подход. Кассету вы получите, как только будет проделана предварительная работа. Почти все уже готово. Но необходимо интервью с Балашовым. С вашим новым боссом.
— О чем интервью?
— Завтра вы получите материалы из его досье.
— Какого досье?
— Досье Андрея Григорьевича Балашова. Потом договоритесь с их политическим делопроизводителем насчет записи. Как построить беседу, прикиньте сами. Только постарайтесь, чтобы никто ни о чем не догадался. А я вам перезвоню.
«Просто Павел» повесил трубку, Лизавета еще какое-то время слушала короткие гудки. Потом к ней с тихим мяуканьем присоединился кот. Серое пушистое чудо, ничего не знающее о досье, анонимах, убийствах. Интересно, как они передадут это свое досье?
Все оказалось проще простого.
За почтой ходила бабушка — она любила пообщаться с почтальоншей и спускалась к ящику, когда та заходила в парадную.
— Лелечка, тут для тебя какой-то странный пакет. — Бабушка осторожно держала коричневый конверт, в котором вполне мог бы поместиться любимый бабушкин альбом «Гойя» и на котором были напечатаны Лизаветино имя и адрес. Печати, штемпели, марки, все как положено. Они настолько были уверены в Лизаветином согласии, что отправили послание заранее. Она осторожно, ножом, чтобы не повредить конверт, распечатала пакет. Внутри была обыкновенная стопка бумаги, компьютерная распечатка. Досье, составленное по всем правилам.