Смерть на выбор
Шрифт:
— И еще одно — если будут проблемы с эфиром, позвоните Сергею из «Обозревателя». У вас есть его координаты.
— Ему я тоже должна просто доверять?
— Почему бы и нет? Ведь это в случае, когда не будет другого выхода. Мне пора. Но будет лучше, если вы выйдете первая.
— Это будет выглядеть подозрительно… — Лизавета вспомнила о притаившемся в подворотне Саше Смирнове и решила ему помочь.
— Почему?
— А вы бы ни в чем не заподозрили мужчину, который не пошел меня провожать? — лучезарно улыбнулась Лизавета и подкрепила свои слова тряхнув волосами. Она знала, что на мужчин это действует, не знала почему, но знала, что действует.
— У вас очень красивые глаза, — сказал невпопад «просто
Сразу у выхода из кафе-хауса они разошлись в разные стороны. Лизавета приложила максимум усилий и не оглянулась, хотя очень хотелось узнать, вычислил ли Саша Смирнов просто Павла и началась ли слежка. Любопытство правит дамами, тем более дамами-журналистами, но на этот раз ради пользы дела Лизавета наступила на горло собственной любознательности.
До метро и до студии она добралась без приключений. Сумочка, в которую девушке удалось запихнуть кассету, полученную в кафе, жгла левый бок.
Девушка с улыбкой миновала милицейский пост у входа в студию — после двух путчей покой тружеников телевизионной нивы берегли не вежливые старушки, как раньше, а бравые ребята в беретах и с автоматами. У некоторых были даже каски и бронежилеты, видимо, на случай вооруженного нападения. Так что берегли их квалифицированно. Даже студийная столовая в часы обеда более походила на буфет какого-нибудь отделения милиции. Местные творческие работники превратили быт и работу стражей порядка в непременный атрибут застольных шуток. Особо отчаянные поначалу пытались открыто глумиться над новыми правилами — устраивали целые спектакли под девизом «партизан, схваченный гестапо» у подковы металлоискателя, появившейся на проходной одновременно с ребятишками в серой форме. Но в милиции служат люди бывалые, умеющие не замечать или просто не понимающие утонченных подколов, и спектакли вскоре прекратились. Телевизионная публика привыкла к нововведениям.
В этот день Лизавета даже порадовалась, кинув взгляд на прелестный натюрморт у проходной. На столике очень по-домашнему лежали два АКМ и каска. Ей они показались залогом собственной безопасности. Даже если «просто Павел» не преувеличивал и за переданной им кассетой охотятся вооруженные до зубов злоумышленники, в стенах студии она может не беспокоиться. Враг не пройдет. Так что борьба с врагом общим иногда может пригодиться отдельно взятой личности.
Лизавете не терпелось увидеть, что, собственно, с такими предосторожностями (включая подделку почтовых отправлений) передали сугубо конспиративные люди. И, не заходя в свой кабинет, она бросилась в «Бетакам». Это громкое слово избрано некогда преуспевающей фирмой «Сони» для обозначения камеры, самой удобной для телевидения вообще и для новостей в особенности. На петербургской телестудии славное название «Бетакам» носит захламленная комната, в которой собраны технические останки и сотрудники, призванные вдыхать в эти останки жизнь. Долгое время единственной надеждой и опорой петербургского вещания были творения отечественного разума — камеры КТ-190. Разрабатывали их в те годы, когда на Памире искали нашего родного снежного человека, а лозунг «Россия — родина слонов» находил отклик в сердцах государственных деятелей разных рангов. И разработали. Тяжеленький (тяжелее японского аналога — как и положено российскому младенцу), угловатый, он, натужно скрипя, в общем запечатлевал движущиеся картинки на кассетах формата Бета, пусть иногда красные, иногда зеленые, а иногда черно-белые. Но ведь справлялся. Его собственные родители разводили руками — в общем, ублюдок (собственно объектив и собственно записывающее устройство просто пересажены от старшего японского родича) — да ублюдок. Зато родной.
В последние годы, когда натужные попытки догнать и перегнать прекратились, камерный парк потихоньку заменили. КТ запихнули в дальний угол, на
Именно в «Бетакаме» Лизавета решила отсмотреть кассету с продолжением интервью Локитова. Суровые мужчины вряд ли станут прислушиваться, их видеозаписи интересовали исключительно с технической точки зрения — есть ли звук, есть ли изображение, не искажена ли цветопередача.
— Привет, можно я кассету гляну? — Лизавета заглянула в мрачную комнату.
— Привет. У вас же поставили плейер. Там и смотри. — Ответ стандартный. В свое время именно в «Бетакаме» изъяли магнитофон для новостей. А мрачные ребята не забывали потерь.
— Там очередь, а я не могу ждать, я быстренько. — Лизавета проскользнула в наполненную металлом, проводами и пылью комнату.
— Ладно. Только негромко, — сдался человек с паяльником в руках.
Лизавета втолкнула кассету в магнитофон, пощелкала рычажками. Потом тщательно осмотрела стоящий рядом диванчик. И осторожно села, осознав, что здесь от пыли не спрятаться.
Кастальский встретился с прокурором города в его кабинете. Стандартный интерьер — обширный стол ответработника, рядом длинный — приставной — для совещаний. На стене карта города. Множество телефонов. И среди этого нагромождения атрибутов власти — невероятно уставший человек. Лысина, седые виски, квадратная металлическая оправа очков, не скрывающая тяжелые морщинистые мешки под глазами. Опущенные уголки сжатых губ.
Лицо, имя которому — разочарование.
И жестокие вопросы за кадром. Очень любивший себя на экране Олег Кастальский на этот раз почему-то решил не мелькать.
— Итак, Валерий Павлович, вы говорили о преступных контактах, об узле власть — криминал? — Типичный для Кастальского вопрос.
— Об этом сейчас говорят все кому не лень. Вообще о коррупции, вообще о взятках, вообще о зонах криминального влияния. Мне уже много лет, в игры играть некогда. — Локитов пожал плечами, очень выразительно, и впрямь становилось ясно — некогда играть, этот человек не играет.
— Я не люблю общие фразы. Я юрист-практик. Поэтому факты. — Из красной папки, лежавшей перед ним на столе, Локитов достал фотографию. Саша Байков (Лизавета знала, что в тот раз Кастальский работал именно с ним) тут же взял этот портрет в кадр. Широкое лицо, короткая стрижка, круглые глаза и кожаная куртка.
Локитов тем временем продолжал:
— Этот человек входит в правительство Петербурга, отвечает за работу департамента экономики и социальных вопросов. Вот характеристика, с подписью. — Из красной папки извлечена еще одна бумага. — Полезный, деятельный, проверенный. Его проверили на таможне — груз обогащенного урана. В тайнике. Дело. Следствие. Выяснилось. Подбросили. — Локитов вздохнул. — А вот расшифровка одной беседы. Этот деятельный человек беседует с другим, не менее деятельным. — Оператор выхватил имена — вторым был некто А. Г. Балашов.
— Не буду обременять подробностями. Всего две фразы. — Локитов нажал кнопку диктофона. — «Ты уверен, что он подпишет?» — «А куда денется? Десять процентов он получает, так что все — тип-топ». — «Все равно не люблю накладок. Кто капнул на таможню? Выяснишь?» — «Более чем. Парню уже хорошо. Так что порядок».
— Я думаю, любой беспристрастный человек поймет суть беседы и поймет, что беседуют два преступника. — Локитов выдержал довольно значительную паузу. Обычно многословный и словоохотливый Кастальский счел за лучшее промолчать. — Эпизод номер два. Этого человека — снова фотография — зовут Саидбек Алуев. Это его характеристика, выданная Интерполом.