Смерть не заразна
Шрифт:
— Каденс, у меня распухают руки.
— У меня тоже. Это от высоты. — И потом, будто прочитав мои мысли, добавила: — Все будет в порядке. Ты здесь не умрешь.
Слова ее меня успокоили. Укус я промыла в ледяной воде реки, с грохотом катившейся среди огромных камней.
Дорога пошла вниз, к Юджину. Мне захотелось остановиться в Вайде, городке, в память которого отец назвал так героиню в своем романе «Аборт». Нужно было открыть карту, посмотреть, сколько миль до Вайды, но было не оторвать глаз от рыбачьих лодок.
На въезде в Вайду стояло придорожное кафе. На самом деле это был старый односпальный фургон. Сквозь окошки на безупречно чистый пол светило солнце. В крошечных кабинках сидели посетители, немолодые, с суровыми
Мы с Каденс заказали себе по сэндвичу и по куску торта. В ожидании сэндвичей я разглядывала посетителей и гадала, кого из них можно спросить, не помнят ли здесь молодого светловолосого парня, который погожим днем, похожим на этот, зашел купить кока-колы и, может быть, пирожное двадцать пять лет назад. Никто из посетителей на меня даже не посмотрел. Буфетчице было лет шестнадцать. Она так старательно пыталась нас не замечать, будто ей больно было смотреть на людей из большого города. В кафе зашли двое мальчишек с удочками, обоим было лет по одиннадцать. Пристроив удочки возле окна, они тоже сели за стойку. Потом долго подсчитывали мелочь и решали, что заказать. Один полюбопытствовал, какой сэндвич у Каденс.
— Клубный, [38] — ответила она.
Мальчишка кивнул понимающе, повернулся спиной, и они опять принялись решать и подсчитывать. Ни буфетчица, ни посетители не обращали на них внимания. Наконец, все обдумав и взвесив, мальчики сделали свой заказ, и буфетчица приняла его без каких бы то ни было комментариев.
Попробовав торта, я спросила мальчишек, откуда они пришли и далеко ли шли, чтобы попасть в кафе. Мальчики оживились, оба крутнулись на табуретах и показали в сторону, куда мы собирались ехать. Посовещавшись, они сошлись на трех милях, о чем нам и сообщил тот, кто сидел ко мне ближе.
38
Клубный сэндвич —многослойный бутерброд с мясом, помидорами, салатом, майонезом и т. п.
— У нас тут мало где посидишь.
— Зато у вас много где погуляешь, — сказала я и откусила кусок лимонного торта с меренгами, чувствуя, как они разглядывают меня и фотоаппарат, который лежал на стойке.
— А что вы у нас тут делаете? — спросил один.
Каденс оторвалась от газеты, которую читала. Похоже, и ей это было тоже интересно. Теперь к нашему разговору прислушивались все.
— Мой отец в юности любил тут ловить рыбу, — сказала я и обратилась к буфетчице, которая смотрела в окно на дорогу и проезжавшие мимо автомобили. — А кафе ваше давно здесь?
Та пожала плечами и кивнула на пожилую пару за столиком в угловой кабинке:
— Спросите у них.
Женщина там перестала жевать и сказала, что раньше на этом месте стояло другое кафе, но то давно сгорело.
— Значит, старое кафе было здесь же, только помещение новое?
— Да, — ответила женщина и снова принялась за обед.
— А старое кафе долго тут стояло?
— Сорок пять лет. Тогда здесь работала Мери.
Я потянулась и поднялась с места, чтобы рассмотреть старые картинки на стенах, которые, как я решила, попали сюда из сгоревшего кафе. Я попросила у мальчиков разрешения сфотографировать удочки у окна. Они хихикнули и разрешили. Потом, взглянув на Каденс, я поняла, что ей уже не терпится ехать дальше. Я сказала, что только сфотографирую дорожный указатель с названием и взгляну на ручей, до которого от кафе был несколько шагов. Я расплатилась по счету, взяла фотоаппарат и быстрым шагом направилась к дорожному указателю. Ручей оказался мелкий, форель в нем вряд ли водилась, зато по берегу росла ежевика. Я остановилась и собрала самые крупные, сочные ягоды. Потом я заметила Каденс, которая стояла прислонившись к машине и ждала меня.
— Где
— Ела ежевику.
Она будто хотела что-то сказать, но передумала.
Мы продолжили путь вдоль берега в Юджин. В летнем воздухе дрожала дымка, от пятнистых зеленых теней рябило в глазах. Блестела река, теперь исчезавшая из виду лишь на минуту, на две. Перед самым Юджином горы вдруг расступились, и мы оказались в крохотной, почти плоской долине, где была территория национального парка и по берегам везде стояли летние домики.
Вскоре наша узкая двухрядная дорога вышла на шоссе. Я опять зашуршала картами и открыла справочник, чтобы найти мотель. Пейзаж из зеленого быстро стал серым. Виадуки, пешеходные зоны, площади с торговыми комплексами. Реки больше было не видно. Мотель мы решили искать в районе Университета штата Орегон, где они были нам по карману. В мотеле за стойкой сидела вполне современная молодая девушка с модной стрижкой, и мы наконец будто вернулись в настоящее время. У всех, кто попадался нам по дороге, прически, одежда были как в семидесятых. Девушка оказалась нам очень полезной. Она прекрасно знала, где школы, в которых учился отец: у нее там же учились родители. Она взяла нашу карту, отметила их кружочками, и я решила туда съездить на следующий день.
Номер оказался с телевизором. Мы с удовольствием сели смотреть дурацкий ужастик семидесятых годов «Байки из склепа». В тот момент, когда девочка собралась впустить в дом маньяка Санта Клауса, который убьет ее мать, Джоан Коллинз, Каденс вдруг уставилась на мои ноги:
— Я что, тебя вчера так обожгла?
Накануне, когда Каденс взялась ворошить непрогоревшие дрова, одна палка вылетела из костра и попала мне по ногам.
— Кажется, да, — сказала я, проследив ее взгляд.
Каденс присмотрелась и покачала головой:
— Никакой это не ожог. Это твоя идиотская ежевика.
Пятно действительно оказалось от ежевики. Я сняла тенниски и показала Каденс. Белые подошвы тоже все были лиловые. Я снова набрала номер бабушки и снова считала гудки, почти уверенная, что трубку она не снимет.
— Итак, какой план на завтра? — спросила Каденс.
— Едем к бабушке. Будем надеяться, она меня не выгонит.
Самой Каденс нужно было только купить подарок приятелю. Палатка и подарок были единственными условиями, на которых она пустилась со мной в путешествие.
Мы отправились в ресторанчик, съели скверный и дорогой обед, после чего вернулись в мотель. Я позвонила проверить, как там без меня моя дочь, и узнала, что она заблудилась в лесу и ее искали целых двадцать минут. Заблудилась же она потому, что, как сказала Элизабет, они играли в погоню за облаками.
— Больше мы в лес не пойдем, — сказала Элизабет, неуверенно засмеявшись.
Снова я задала себе вопрос, правильно ли поступила, приехав в Юджин. Это был первый раз в жизни, когда я решила на самом деле вернуться в прошлое. Большинство людей предпочитают о нем не вспоминать. Приключение с Элизабет подействовало на меня как холодный душ. «Чем это все закончится?»
На следующее утро мы в очередной раз сложили вещи и поехали в центр города. На заднем сиденье валялись пустые бутылки из-под воды, обертки от конфет и наполовину свернутая палатка. Позавтракав, мы пошли покупать бабушке цветы. Потом Каденс, заметив антикварный магазинчик, сменила направление и двинулась туда. Я пошла с ней и увидела на прилавке замечательную мягкую игрушку, которую мне ужасно захотелось преподнести бабушке вместо цветов, но едва ли это был бы удачный подарок для восьмидесятипятилетней женщины. В наличии у нас была карта города и был адрес, который я переписала с открытки с отказом издателя. В 1956 году издатели еще брали на себя труд отвечать, даже если рукопись не принимали. У меня в архиве лежит целая стопка старых открыток и писем. Отец хранил эти либо отпечатанные на машинке, либо написанные от руки неразборчивым быстрым почерком ответы, извещавшие, что стихи его приняты или отклонены.