Смерть саксофониста

Певзнер Керен

– Он помог тебе, Кристина?
– осторожно спросила Рая.

– Как же, помог... Наоборот. Однажды он пришел в музей не в обычные часы и не один. С ним был его приятель из России. Я тогда задержалась на работе и была одна. Вы же знаете, музей у нас маленький, даже сторожа нет. Просто запираем ворота и все.

Вольф сказал, что его друг завтра улетает в Москву и поэтому они нагрянули внезапно. Мэр вел себя по-хозяйски, показывал гостю музей. Они рассматривали коллекцию амфор, поднятых со дна Средиземного моря, которая хранилась в запаснике и еще не выставлялась - мы только собирались поставить ее в экспозицию. В одной из амфор

археологи обнаружили маленькую нефритовую статуэтку кошки с изумрудными глазами. Эта статуэтка была гордостью экспозиции. Мы собирались поставить ее возле небольшой амфоры, красно-черной, лакированной. На ней изображена сцена из Илиады. А когда они ушли, я заметила пропажу нефритовой кошки. Я не знала, как мне поступить. Пожаловаться в полицию на мэра города? На русского гостя? У меня тлела надежда, что это недоразумение, что Вольф вернет драгоценную статуэтку. Я не спала всю ночь. На следующее утро бросилась к нему. Он сначала все отрицал, но потом сказал, что ему очень нужно было подарить ее другу, что от этого зависит крупные капиталовложения. И добавил, что если я скажу хоть слово, то его друг меня найдет и пристрелит - он связан с криминальными структурами. А он, Руби, обвинит меня в том, что это я продала иностранцу кошку. Иначе чем объяснить наличие у меня богатых подарков - жемчуга и кольца с бриллиантом...

Кристина опустила голову, но потом выпрямилась и твердо произнесла:

– Мне не вынести позора, тюрьмы! У меня сын, как он посмотрит людям в глаза? А насчет подарков... Вы думаете, что я, как в мелодраме, сняла с себя этот проклятый жемчуг и швырнула ему в лицо? Нет, я этого не сделала! Это была плата за его вялые телодвижения на мне, за тайные встречи и за его нежелание что-либо менять в своей жизни.

Он даже пригласил меня на свадьбу дочери! Как будто бы ничего не произошло! А моя жизнь была сломана. Через месяц годовая инвентаризация, как я объясню пропажу? Ведь этот друг увез ее в Москву! Я хотела убить Вольфа!

– Ну, если бы взглядом убивали...
– я не удержалась от комментарий.

– Когда он спустился с эстрады и принимал поздравления, он очутился около меня, и я ему сказала: "Ты скоро умрешь!" - и отошла в сторону. А через два часа Руби умер. Неужели это я?
– произнесла Кристина заплетающимся голосом и потянулась к бренди.

– Не давайте ей больше пить!
– приказала я. Кристина запротестовала.

Мне позарез нужно было разговорить ее. И я спросила в лоб:

– Но ты же не побоялась попросить у иностранца вернуть тебе украденное?

– Да, - ничуть не удивившись моему вопросу, ответила она. Зато удивились окружающие.

– Валерия, откуда ты знаешь?

– От верблюда, - огрызнулась я.
– Вы в вашей медитации всякую херню рассматриваете в прямом и переносном смысле, а я информацию собираю.

– И она тебе оттуда приходит?
– Надежда показала рукой на потолок. В ее голосе послышалось невольное уважение.

– А откуда же?
– отозвалась я и наклонила голову.
– Вот, пощупай, у меня до сих пор родничок не зарос - самое то место, куда космическая информация входит...

– Действительно, - кивнула Кристина, - друга Руби я увидела на свадьбе. Но не сразу. Он стоял возле эстрады, когда Вольф закончил играть. А потом они оба подошли ко мне, и я прошептала свою фразу. Тогда этот приятель схватил меня за руку и вытащил из толпы.

– А Руби?
– спросила я.
–

Где он был?

– Он остался принимать поздравления и комплименты. Чтобы этот надутый индюк отказался от них?
– Кристина пожала плечами.

– Что было потом?

– Друг Вольфа потащил меня к выходу. Я хотела только, чтобы он вернул статуэтку, упрашивала и была готова на все. Сначала он отнекивался, говорил, что не брал, а после затащил меня в сторожку и попросту изнасиловал, вовсю...

– Бедная, - вздохнула Надя.

– Ты говори, говори, полегчает, - посоветовала Сусанна. В ее голосе послышалась грусть.

"Черт побери!" - подумала я. Опять мой язык меня подвел. Я же, когда про оральные символы вслух говорила, имела в виду саксофон, а тут вот как повернулось...

– Он сказал, что если я это сделаю, то он попросит Руби отдать мне кошечку. А я выпила и не соображала ничего! У меня было только одно на уме вернуть ее в музей.

– В полицию надо было сразу обратиться, - заметила Надежда.
– Где сейчас ее искать, эту статуэтку?

– Я боялась, - заплакала Кристина.
– Цеплялась за него, а он только охал от удовольствия. А потом в кустах за сторожкой что-то зашелестело, и я спряталась за ящики.

– Перчиков...

– Что?
– спросили все, как по команде.

– Я говорю, туда заглянул Мика Перчиков. Верно, Кристина?

Она кивнула и пробормотала:

– Все это так безобразно! Мика стал просить у него деньги на изыскания. И ему ничего не отломилось...

– А когда ты ушла из сторожки?
– спросила я.

– Сначала я слышала шум и разговоры. А потом, когда все стихло, я потихоньку выбралась и побежала к выходу. Я даже не попрощалась с Вольфами.

– Почему?

– Потому что я себе разодрала платье. Вот тут, - она провела рукой от бедра вниз, - и появляться на людях в таком виде, да еще после французской любви, мне абсолютно не хотелось. Я поняла, что проиграла. Через пару минут я уже ехала прочь...

x x x

Утренняя тишина раскололась на мелкие осколки от телефонного звонка.

– Валерочка, дорогая, - услышала я спросонья глуховатый голос Искрина, - нам нужна твоя помощь.

– Который час?
– я помотала головой. Вот уж не знала, что вечерние медитации обладают таким снотворным эффектом.

– Почти девять.

– Боже мой! Я опоздала на работу!

– Постой, постой, какая работа?
– остановил меня Искрин.
– Ты что, забыла? Мы же договорились на восемь встретиться у меня в оффисе!

Оффисом Искрин называл небольшую комнатушку в приземистом здании, где он сидел пару раз в неделю и говорил по телефону. О чем говорил деятель и как он находил темы для разговора, мне было невдомек, но одно я знала точно: если звезды зажигают на небе, значит за это кто-нибудь платит.

Искрин звезд с неба не хватал, но и в конторке своей сидел не за красивые глаза.

Хотя чего я вдруг его критикую? Работать за так противно моей природе, чай, не при коммунизме живем!

И я вернулась к беседе:

– Ой, Валерий, простите, я совсем замоталась! Это происшествие совершенно выбило меня из колеи...

– Какое именно?
– удивился мой собеседник, будто наш небольшой городок, по меньшей мере, Чикаго двадцатых или Москва девяностых.

– Меня допрашивала полиция по делу Вольфа, - ответила я.
– Поэтому я и позабыла о нашей договоренности. Извините.