Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет
Шрифт:
Софа вздохнула.
— До обращения у нас были и мамшины, и всякие летающие приблуды.. Бабушка мне фотокарточки старые показывала, у нас большой сундук с ними был, пока не пожгли все. Рассказывала много про то, как люди жили. Про то, что раньше много всякого было устроено — парки, цирки, всякие дворцы культуры, институты, балабатории.
— Лаборатории.
— Они самые, — отмахнулась она. — Навучные цемтры и прочая дребедень, в которой я ничего не смыслю. Да и зачем? Все равно уже все сравняли с землей и кровью полили.
— А что за Ламберты, к которым этот упырь так старался меня приписать?
София
Я бы покурить вышел, если честно. Только ведь там луна снаружи. Она ничего мне не сделает, конечно, а все равно неуютно.
Но выходить не пришлось.
Софа выпрямилась, смачно прохрустев позвонками. На ее губах появилась скупая улыбка.
— Ламбертов все звали Оплотом. Знаешь, как иногда герои всяких историй и быличек приходят из ниоткуда и уходят в никуда, м? Так вот, это не про Ламбертов. Самый последний забулдыга мог за чарку изложить тебе всю их родословную.. Не наши, приехали издавна откуда-то то ли из северных, то ли из западных земель. Занимались всеми искусствами понемногу — и лекари, и пекари, и певцы, и бойцы. Лихие, веселые и абсолютно бесстрашные. Казалось, что только этим они и могут противостоять упырям. Ни в ком столько жизни не было, говорила моя бабушка, а она повидала немало за свою жизнь. Конечно, дело было не только в удали, иначе упырей лупил бы любой самонадеянный дурачок. У Ламбертов было что-то еще. А вот что — так никто и не разгадал.
София скрестила руки под грудью. Мне пришлось себя уговаривать, чтоб туда не смотреть.
— Ламберты притягивали к себе людей, но даже их силы было недостаточно. Что такое горстка людей против огромной машины? Там сотня человек от силы — ее перемелют в этих жерновах и не подавятся. Так и получилось. Знамена порвали, дома пожгли… да только вот шрам так просто не сотрешь
— Шрам? — переспросил я.
— Да, Ламбертов и их последователей можно признать по особой отметине. Опять же с бабкиных слов говорю, а они не очень конкретные были. Вроде бы здоровенное белое пятно а сверху тоже герб, что ли. Бабуля описывала его невнятно… Все время скатывалась в Арб… Аб-срак-цию.
— Абстракцию.
— Вот! Ее самую.
Я почесал подбородок.
— Прямо блокбастер какой-то американский.
— А?
— Не, ничего. Веселые у вас тут уроки истории, говорю. И как же товарищ комбриг меня к ним причислил? На каком основании?
“А кто причислил меня к роду человеческому?
София пожала плечами.
— По запаху, наверное. В том, что чутья касается, этим тварям равных нет. Они ориентируются в сто раз лучше собак. Чтоб упыря со следа сбить, надо либо удачу за хвост поймать, либо… быть Ламбертом.
Я усмехнулся.
— Что, даже поговорки про них сложить успели?
Ради шутки спросил, однако София восприняла мои слова на полном серьезе.
— А как же. В народе Ламбертов любили. Люди у нас горем научены и к пришлым относятся с подозрением. Но Стефан, который главный из Ламбертов, очень
— К светлому будущему?
Она посмотрела на меня с недоумением.
— Да… а еще, что…
— Технологический прогресс есть лучшее, к чему должен стремиться человек?
— Ты откуда знаешь?? — удивилась она.
Я закусил губу и покачал головой.
— Да так. Что-то общее есть между нашими мирами. Например, всякие ученые на костре копченые.
— Ну… вот… С его приходом и начали все вверх дном переворачивать. Что ни день, то всякие новшества. Без всякой меры. Поговаривают, что из-за Ламбертов это все и случилось. Насколько это правда, никто не скажет, но но в столице вашего брата не любят.
— Да не мой он!
— Хм… да нет, вроде немых сради Ламбертов не было.
— Да нет, я к тому, что никакой я не Ламберт. Я Богданов Виктор Степанович. Коренной русский, безо всяких иностранных примесей. У меня и свидетельство дома есть, я тест ДНК делал…
София вздохнула и подалась ко мне. В глазах снова затеплились искорки, но лицо оставалось серьезным. Она была готова стоять на своем.
— В чужеземных штучках я не разбираюсь. если у вас там все настолько хреново, что приходится тесто из дымка стряпать, могу только посочувствовать. Но вот что скажу, Витя Богданов, упыри в крови не ошибаются. Если бы ты сам сказал, что ламбертовский, я бы ни за что не поверила — отметины-то нет. Но упыря не обманешь — раз сказал, что течет в тебе кровь этого рода, то она там течет. И все тут.
Я махнул рукой. Спорить тут было бесполезно.. Пусть зовет как хочет, все равно это ничего не значит.
— А Растяпьев этот… — начал я. — Откуда он о тебе знает?
София грустно улыбнулась.
— Он так развлекается. Всех, кто хоть немного владеет Плетением… даже самым слабеньким — синяки заговорить или посевы благословить, он ищет и осушает. Его ищейки рыскают по всему Союзу…
Она презрительно плюнула через левое плечо в сторону того места, где у(с)покоился комбриг.
— Наверное, думал, что так сам сможет научиться ворожить. У них это вообще пунктик какой-то. Думают, раз Вождь что-то умеет (или научился во время Обращения) то и они смогут. Сам-то комбриг ленивый, а вот его прихлебалы меня гоняли по всей области. Вот и загнали наконец. Если б ты не подоспел, лежала бы я оттраханная и высушенная досуха.
От ее слов меня слегка жаром проняло. Я не ханжа и сам при случае готов продемонстрировать как владею великим и могучим, но от женщины такое слышать не привык.
— Нам повезло, — наконец выдавил я.
— Нам?
— Без тебя мне этой информации и близко не видать.
Конечно, я рано или поздно и сам бы все это узнал, но приятно обойтись без косых взглядов или зуботычин.
— Ааа. Ну, возможно.
Где-то вдалеке на улице послышался истошный крик петуха. Я резко дернулся и повернулся в сторону окна. Неужели мы так долго проговорили? Жаль, что часов поблизости нет, время можно определить только приблизительно. Может, это пернатое просто устало от тяжкой жизни и таким вот хитрым образом просится в кастрюлю?