Смерть возрожденная
Шрифт:
Первый этаж напоминал приёмную залу в каком-то дворце или театре. У нескольких столов трудились писари под неусыпным надзором таких же вышибал. Лакей передал гостей другому громиле, который был невысокого роста, но столь же широкоплеч. Тот призвал сопровождающих ждать в приёмной, однако Кулескор отклонил предложение. Всё обсуждали жестами. Гость старался подчиняться здешним правилам, но не нарушать главного: личная безопасность превыше всего.
Поднялись наверх, прошли несколько этажей. Повсюду лежали учётные книги, трактаты, письменные принадлежности. Кулес не выдержал и спросил полушёпотом у коротышки:
–
– У хозяина чуткий слух.
– А оружие почему не изъяли? – продолжал барон.
– Нет нужды.
Дошли до двери. Коротышка прошмыгнул внутрь, вернулся почти сразу. Ещё раз призвал сопровождающих рыцарей ждать здесь, но Кулескор повторно отклонил просьбу. Что на самом деле являлась приказом.
Сначала он не увидел никого внутри. Рыцари шли следом, стараясь не касаться бесчисленных столов с письменной утварью и толстенными томами. На какой-то момент могло показаться, что это не дом бурмистра, а сам магистрат. Но то было глубокое заблуждение.
У центрального стола располагались кресла только для гостей. Вожак бандитов, видимо, предпочитал работать стоя. Гость призвал своих стоять в отдалении, сам встал у рабочего места хозяина. Среди стеллажей раздавался шелест переплётов, причём под самым потолком, хотя приставных лестниц барон не видел.
– Что? – раздалось там, где шелестело. – Сейчас буду.
Кулес сдерживался, чтобы не изучать чужое имущество. Но в голове между собой боролись демоны противоречия: если поместье принадлежит серьёзному бандиту, то данное имущество нажито незаконным путём. Потому его следует вернуть в казну города и самого государства. «Вожак бандитов. Передо мной бандит», – думал гость про себя.
Почувствовалось дуновение. Он немного попятился спиной к выходу, когда за стол напротив уселась голубая дымчатая фигура. Вместо ног существо имело подобное вихрю торнадо, что отдавало лёгким ветерком. Само тело начиналось с таза и в целом принадлежало гуманоиду, если не считать тёмно-синего цвета кожи. Облачался хозяин на манер чародея в обтягивающую, короткую мантию, чтобы вихревые ноги не повредили одеянию. Вместо человеческих глаз у него имелись два перепелиных яйца янтарного оттенка, зрачков Кулескор не увидел в принципе. Волосы прятал острый колпак, будто бандит преподавал в университете магии.
– Как тебя зовут? – спросил он неожиданно глухим рыком, словно чужим голосом.
– Кулескор Кортрайну, бедный барон запада, – гость не поклонился, понимая, что здесь это не в почёте.
– Дарос'эре'Крахара, для подчинённых – лорд Дара. Как ты понимаешь, я джинн. Что привело тебя сюда?
Кулес, переглядываясь с телохранителями позади, рассказал о произошедших событиях. Поведал об исчезновении магистра, о том, что церковь намеревается устроить масштабные чистки, а сегодняшние вспышки – это репетиция грядущих событий и желание ослабить дворян до наступления боевых действий. Помянул барон и о том, что сейчас дворяне в лице управляющих в совместном ведении ордена Мучеников и маркиза Оденны городом вынуждены сотрудничать с теневой властью. Джинн безэмоционально слушал. Лишь при упоминании сотрудничества между государством и бандитами янтарь его глаз блеснул чем-то недобрым. На начинающуюся в стране смуту ему было плевать.
– Люди лиги Тейбара действительно мародёрили на
– Что произошло с телами? Мы не нашли могильников поблизости, сначала подумали, что местные осмелились похоронить…
– Ожили. Ваши рыцари ожили и набросились на тейбарцев. Мародёры искали спасения в Морайсне, клялись, чтобы мы уговорили бурмистра и орден закрыть ворота, не впускать в город никого. Но город не умеет жить на самообеспечении, голод быстро пополнит гончий лист на человеческие душонки. Не говоря о том, что активных хозяйств всё меньше и меньше. Думаю, церковники воскресили убитых.
– Чушь… – помотал головой собеседник. – Во-первых, воскрешать умеют считанные единицы священнослужителей высокого ранга. Во-вторых, с момента побоища прошло почти три недели. Чары воскрешения, какими владеют архангелы юга, действуют только несколько часов с момента гибели…
– Говорю, как мне передали.
– Гхм… – замялся чужак. – Ожившие погнались за мародёрами?
– Нет. Рыцари преследовали до тракта, затем пропали. Сами мародёры так перепугались, что дали дёру далеко на восток. А воскрешённые рыцари, Кулескор… Впечатление, что их собирают. От вашего ордена и дворян откалывают кусочки и лепят огромного уродливого голема. Как в той фантастической книге про злобного мага, что собирал голема, но ему не хватало божественного сердца.
– Ты говоришь так спокойно, Дара. Тебя не волнует, что сейчас Морайсне находится под защитой орденских мечей, а завтра сюда придут фанатики и выжгут клейма на твоих людях и тебе?
– Деньги меняют хозяина, – джинн продолжал выражать спокойствие, словно масштабные смуты в конфедерации происходят каждый год. – Мне не о чём беспокоиться. Ты видишь в них еретиков, ибо, судя по анху на твоей кирасе, верующий. Возможно, глубоко верующий.
– А для тебя это деловые партнёры… – процедил сквозь зубы Кулес.
– Наша история о том, как одни фанатики столкнулись с другими из-за разных позиций на то, где должна лежать церковная утварь на алтаре, – вожак начинал действовать на нервы своей невозмутимостью. – Но те, кто управляет вашими ниточками, имеют абсолютно трезвые взгляды на жизнь. Просто, как бы тебе сказать, уважаемый орденский воин… начинается передел сфер влияния.
– Чушь полная… из-за денег баловство с оккультизмом и прочими чудовищными течениями? Мы получили информацию, что король-изгнанник с юга нашёл пристанище в столице. Сейчас он начал насаждать свои порядки и творить чёрную магию. В темницах Наркивьи держали… Гхм-гхм, держат вероотступников-чародеев с мутантами – результатом опытов над людьми. Мы столкнулись с ними. Существа эти больше напоминают животных.
– Слышал что-то. Однако, орденский воин, скажу: деньги стерпят всё, даже время.
Какое-то время молчали. Кулескор сдерживался от прочтения молитвы ни к месту. Хозяин видел, как гостя что-то терзает. Но выражением гуманоидного лица джинн выражал абсолютное безразличие, хотя и не стремился прогонять. Безразличие возмущало чужака. Он обратил гневный взор на Дару и выпалил:
– Ты настоящий джинн, верно?
– Настолько, насколько мне позволяет Вари – богиня магии, таинств и всемирной энергии.