Смертельно прекрасна
Шрифт:
– Вы пытаетесь меня запутать? Что вы вообще несете ! Я не понимаю, я…, – внезапно перед глазами становится мутно. Колени подгибаются, и я неуклюже зависаю около стола, согнувшись в три погибели. Распахиваю рот. Внутри меня творится нечто ужасное, я даже слышу, как сердце стучит, тарабанит по ребрам неумолимо , а голова взвывает ему в такт.
– Ари, дорогая…
– Нет. – Поднимаю руку и перевожу ледяной взгляд на тетю Мэри. – Не надо.
– Это твой выбор, Ари. И ты…, – она надавливает пальцами на переносицу, а затем порывисто опускает руку вниз, – ты можешь
– Мы примем любое твое решение. – Тихо обещает Норин, а я вдруг усмехаюсь.
Громко и нервно. Хватаюсь за живот пальцами, полностью обхватываю ими талию и смотрю на этих женщин, на этих самых близких мне людей, едва ли сдерживаясь от крика. Глаза колет. Зажмуриваюсь, а когда распахиваю ресницы, они намокают от пелены.
– Примете любое мое решение? – Спрашиваю я, киваю, а затем неожиданно для себя размахиваюсь и сбиваю со стола горшок с отвратительным, кривым растением. Оно грубо врезается в стену, разлетается на сотни осколков, а мне плевать. У меня сердце разбилось так же безжалостно, как и этот бездушный предмет. – Вы что – издеваетесь? Боже, и какой тут может быть выбор! О чем вы?
– Ари…
– Я не виновата, вы не виноваты. Никто не виноват, но жизнь катится под откос!
– Ты должна решить, что для тебя важнее.
– Что для меня важнее? – Поражаюсь я и стремительно несусь на тетю Норин. Она в ту же секунду отводит взгляд, а я стискиваю зубы, пытаясь унять дрожь в ногах, в груди, в сердце. – Посмотри на меня. – Она не смотрит. – Посмотри! – Норин медленно переводит на меня взгляд, а я непроизвольно хватаюсь пальцами за губы и пожимаю плечами, – мне семнадцать лет. – В глазах у моей тетушки появляются слезы, но она стойко выдерживает мой взгляд, не опустив гордо поднятого подбородка. Я виновато покачиваю головой. – Да, у меня больше нет семьи, я многое пережила, и это эгоистично, но я не хочу умирать.
– Ари, я понимаю.
– Не понимаешь. Ведь я должна хотеть! Я должна присоединиться к ним. Я должна испугаться той жизни, в которой я стану похожей на вас ! – Закрываю глаза и неторопливо опускаю плечи. Что я говорю. Мне стыдно за свои слова. Но это правда. Я только начала с нового листа эту жизнь. Только преодолела тот резкий поворот, что норовил забрать все, что было важным. А теперь новое испытание? Новое сомнение? – Как я могу поступить правильно, если нет правильного варианта?
Тетя Норин проходится руками по лицу, заправив за уши волосы, а затем осторожно кладет ладони мне на плечи.
– Всем нам было страшно , Ари. Но мы приняли одинаковое решение. М ы выбрали не смерть, а жизнь. Е сли ты думаешь, что в этом доме тебя будут осуждать, ты ошибаешься.
– Я хочу вновь увидеть маму.
– Я тоже, дорогая.
– Срывающимся шепотом, отвечает Норин и поджимает губы.
– Но Реджины больше нет. Она погибла, а ты осталась в живых. Может, это знак?
– Какой знак? Пойти на сделку с Дьяволом? Но что со мной будет? Кем я стану?
– Не бойся.
– Но мне страшно.
– Знаю, но у тебя нет выхода.
– Чеканит она, взглянув мне в глаза так пристально, что у меня
– Но…
– Не умрешь. Я через многое прошла, но я дышу и стою перед тобой. И ты сможешь.
Я устало прикрываю глаза и киваю. Рана на шее взвывает с новой силой. Ноги слабо подкашиваются , и я едва не падаю на тетю Норин. Но внезапно мне больше не хочется так бояться. Не хочется плакать , хочу быть смелой и хочу преодолеть ужас внутри. Поднимаю голову и смахиваю со щек слезы. Это то, кто я есть.
Я могу бояться Дьявола, людей, обстоятельств. Но я не должна бояться самой себя.
– Ари, – едва слышно протягивает Мэтт и растерянно покачивает головой, – куда ты?
Не хочу отвечать. Он недовольно подается вперед, но его останавливает тетя Мэри. Уверена , сил у нее справиться с Мэттью хватит. Вопрос лишь в том, кого именно нужно в руках удержать: здравомыслящего Мэтта или моих странных тетушек. Поправляю волосы и, слабо покачнувшись, направляюсь к себе в комнату.
Наверное , я сошла с ума, но, кажется, я собираюсь заключить сделку с Дьяволом.
ГЛАВА 12. СЛОВО ЛЮЦИФЕРА.
Я не закрываю дверь. Не успеваю. Перед глазами все переворачивается, и я невольно врезаюсь в стену, закрыв от боли глаза. В голове проносится гул, в ушах звенит. И хотела бы я оказаться в другом месте, но не получится. Я здесь, потому что иногда выхода нет. И я бы солгала, если бы сказала, что меня устраивает такой расклад.
Обладать силой и заставлять людей делать то, что тебе нужно – полезнейший дар. В большинстве своем люди только и делают, что мечтают о подобной возможности. Но мне, к сожалению, открывается перспектива не только на счастливое будущее.
Я бы назвала это семейным проклятием.
Отлипаю от стены и вяло встряхиваю головой. Руки наливаются свинцом. Я делаю несколько шагов вперед, выпрямив спину, а затем присаживаюсь на край кровати. Нужно сделать то, что сделали тетушки; то, что сделала моя мать. Но неожиданно я понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, как это работает. Позвать его? Выкрикнуть в окно его имя? Написать буквы на запотевшем зеркале в ванной?
Измученно улыбаюсь и прикрываю ладонями ледяное лицо. Я и не представляла, что так сильно замерзла. Окна открыты. Н адо закрыть. Но у меня совсем нет сил.
– Нужно нарисовать перевернутый треугольник. – Внезапно говорит знакомый голос, и я застываю с руками, прикрывающими глаза.
Сердце вспыхивает подобно факелу. Внутри происходит нечто невообразимое, и мне становится так невыносимо больно, что каждое нервное окончание взвывает и сливается в один гремящий звук. Набираю, как можно больше воздуха, а мне все равно не хватает.
– Не бойся. Страх отступает, когда ты смотришь ему в глаза.
Я порывисто опускаю руки, распахиваю глаза и неожиданно вижу того человека, из-за которого жизнь больше не имеет смысла. Ведь рядом его больше нет.