Смертельное наследство
Шрифт:
— Просто я услышал, как вы вошли…
— Немедленно возвращайтесь в постель, молодой человек, — приказал Том, а потом примирительным тоном добавил: — Попозже я зайду к вам подоткнуть одеяла.
Патрик отправился в свою комнату и, дождавшись, когда в родительской спальне закроется дверь, разбудил младшего брата.
— Что случилось? — спросил тот.
— Я только что поймал маму и отца за этим делом, — сказал Патрик конспиративным шепотом.
— За этим делом? И где же они им занимались?
— Прямо на лестнице!
— Вау! Но ты же говорил, что этим делом занимаются в постели.
— Да, говорил. — Но этот вопрос, похоже, требует всестороннего изучения.
В
В ЮКБ он сосредоточил все свои помыслы на том, чтобы любой ценой получить деньги с дедушкиного счета. Когда была названа лежавшая на счете сумма, он решил, что ему невероятно повезло, и после оформления документов постарался побыстрее оттуда убраться. Но теперь, когда он сидел при свете дня в своем офисе за тысячу миль от Цюриха и ЮКБ, его начали одолевать всяческие думы. Особенно Клейтона озадачивали три пункта. На счете деда оказалась слишком большая сумма, которая никак не могла там скопиться, даже при условии начисления самого высокого процента. Так что эти сорок три миллиона материализовались словно из воздуха. Второе — Аккерман все время говорил о счете так, будто тот являлся активным, а не законсервированным. Неужели отец продолжал операции в ЮКБ, используя для своих вложений дедушкин счет и переписав его на себя? Увы, отец умер, и спросить его об этом Том уже не мог. Ну и последнее: не имеет ли цюрихский счет отношения к неким регулярным перечислениям средств, о которых упоминалось в дедушкином дневнике?
Нет ли тут связи с ирландскими корнями семьи Клейтон? Уж не принадлежат ли эти деньги кому-нибудь другому?
В конце концов Том не стал пока забивать себе голову поисками ответов на эти вопросы. Первым делом надо разрешить проблему «Тауруса». Пять миллионов должны быть переведены из Цюриха в самое ближайшее время, что, кстати, явится свидетельством того, что со швейцарским счетом никаких осложнений не возникло.
В одиннадцать двадцать восемь пришло объявление о транзакции, заставившее сердце Тома радостно забиться: «Кредит 5 000 000 долларов США, „Таурус АГ“».
Итак, дыра заштопана. Начиная с этого времени, у него над головой всегда будет сиять солнце. Перевод в пять миллионов, сделанный с его счета и по его указанию, заставил Клейтона наконец уверовать в то, что он действительно стал богатым человеком.
В этой связи Том решил уйти с работы пораньше, взяв вторую половину дня за свой счет, и покинул банк в четырнадцать ноль-ноль по лондонскому времени, то есть за сорок минут до того, как на дисплее прошло уведомление об отзыве трансферта. Если бы он сразу перевел деньги на счет фирмы «Таурус», отзыв стал бы невозможен. Но он этого не сделал. Хотел, чтобы все шло заведенным порядком и перечисление оформил какой-нибудь клерк.
Выйдя из банка, Том, по логике, должен был позвонить Ленгленду и сообщить, что их общая проблема решена, но с головой ушел в собственные мысли и этого не сделал — допустив большую ошибку. Ибо в этот самый момент Джеф, окончательно расклеившись, начал подумывать о том, как с наименьшими для себя потерями выбраться из передряги, в которой они с Томом оказались. Когда рабочий день подошел к концу, Ленгленд окончательно убедил себя в том, что в затеянной Клейтоном игре являлся, по существу, лишь исполнителем, винтиком, и решил в попытке уладить свои дела с банком упирать прежде всего на это обстоятельство.
Джереми Ред Харпер откупорил бутылку пива «Лабатт» и стал пить прямо из горлышка. Офис находился на двадцать третьем этаже, и из его выходивших на юг окон открывался великолепный вид на залив Бискейн, но Харпер привычно устремил взгляд в сторону горизонта. Где-то там находится Куба, а за ней — Колумбия. На протяжении девятисот миль, отделявших одну часть континента от другой, располагались сотни перевалочных пунктов, обитатели которых постоянно держались настороже. Меры безопасности особенно усиливались, когда начиналась транспортировка продукта, которая иногда и проходила по весьма протяженным и извилистым путям. Четыре тысячи миль на юг к Буэнос-Айресу, шесть тысяч миль на северо-восток к Мадриду, а потом снова транспортировка через Атлантику при посредстве новых «мулов». Все для того, чтобы проникнуть через американские таможенные барьеры. Иногда доставка наркотиков осуществлялась через Мексику, откуда они попадали в Техас и в Калифорнию.
Еще один маршрут — через бассейн Карибского моря. Кокаин доставлялся на парусных лодках из колумбийской Картахены на Багамские, Виргинские и прочие острова, где перегружался на другие лодки и мелкие суда, часто рыболовецкие, которые потом входили с опасным грузом в американские территориальные воды, держа путь на Флориду.
С этими перевозчиками наркотиков боролась Береговая охрана США.
Ее сотрудники вели постоянный мониторинг воздушного и морского пространства, а патрульные самолеты этой службы брали на заметку каждое подозрительное рандеву небольших судов в море. Но Береговая охрана вела войну, которую не могла выиграть. Достичь полной победы на участке океана в миллион квадратных миль с сотнями островов, принадлежащих разным странам, было практически невозможно.
И Харпер знал это лучше других.
Ему неоднократно приходилось бывать на островах Карибского моря и обниматься с местными чиновниками, которые обещали ему всю возможную помощь, но потом закрывали глаза и уши, прибегая к тактике мудрой обезьяны: «ничего не вижу, ничего не слышу». Дома он мог бы натравить на них налоговую инспекцию, поскольку эти чинуши жили явно не по средствам. Но Харпер находился за границей, где на такие дела смотрели сквозь пальцы, так что видимых изменений в ситуации не происходило. Когда он перехватывал опасный груз, чиновники поздравляли его, после чего обращались к Дяде Сэму за дополнительной материальной помощью. Когда же транспорты с наркотиками прорывались сквозь патрули Береговой охраны, они выражали ему сочувствие и получали те же доллары из других источников. За большие деньги здесь можно купить что угодно, в том числе молчаливое согласие или дружественный нейтралитет.
Реальная польза достигалась только в тех случаях, когда люди Харпера перехватывали денежные потоки, конфисковав несколько миллионов долларов за раз; в результате посредники и перекупщики не могли платить по счетам. Тогда за них бралась сама криминальная система, убирая слабое звено методом «жестокого правосудия». Но у этой гидры — сколько бы раз ни опускался на нее меч — всегда отрастала новая голова. И Харпер иногда думал, что единственным решением проблемы является легализация наркотиков. По крайней мере прекратятся преступления, связанные с наркоторговлей, причем на всех уровнях, начиная с наркобаронов из Южной Америки и кончая мелкими дилерами из Лос-Анджелеса.