Смертельное наследство
Шрифт:
Встретивший его в аэропорту Шпеер носил хорошо сшитый летний костюм и ездил на «лендровере», а не на черном кондиционированном лакированном лимузине, похожем на катафалк. Сан-Хосе же оказался вполне современным городом с мягким климатом, чистыми улицами и многочисленными цветниками и парками.
Суини и Шпеер не раз беседовали по телефону, но это была их первая встреча, так сказать, во плоти. Поскольку Шпеер говорил по-английски хотя и правильно, но с испанским акцентом, Суини ожидал увидеть парня с ярко выраженной латиноамериканской внешностью, но человек, который вышел в аэропорту из толпы и приблизился к нему, был высок, светловолос и обладал хорошими европейскими манерами.
Они проехали по шоссе до дома Шпеера километров десять, ведя непринужденный легкий разговор, начавшийся с непременных вопросов, как прошло путешествие и был
Почувствовав, что первые впечатления о его стране у гостя самые положительные, Шпеер с удовольствием стал рассказывать о ней. Поведал, в частности, о том, что здесь выращивают отличный кофе и развито цветоводство, упомянул о миролюбивом характере костариканцев, а также об их высоком уровне жизни, особенно по сравнению с окружающими странами. Кроме того, Шпееру как этническому немцу очень импонировало то обстоятельство, что здесь, в отличие от других латиноамериканских регионов, превалировало белое население. У Коста-Рики также не было армии, по причине чего, возможно, страна вот уже пятьдесят лет наслаждалась благами демократии, в то время как ее соседей с военными режимами раздирали революции и гражданские войны.
— Шпеер? — Суини почувствовал к костариканцу такое расположение, что позволил себе задать личный вопрос: — Вы из немцев или голландцев?
— Мои предки родом из Германии, но я костариканец, — твердо сказал молодой человек.
— А мои предки — из Ирландии. Но я американец. Наверное, за мои грехи.
Шпеер рассмеялся и одарил его дружеским взглядом. Он тоже чувствовал, что они сработаются. В их бизнесе подобный доброжелательный настрой по отношению к партнеру хотя и не являлся определяющим, но многое упрощал.
Они договорились в этот вечер избегать по возможности деловых разговоров и коснулись проблемы, приведшей Суини в Коста-Рику, лишь вскользь, когда прогуливались по территории домовладения Шпеера. Дика Суини восхитили сад и бассейн в форме литеры L, ну и, конечно, сам дом, представлявший собой красивое одноэтажное строение с четырьмя верандами на все стороны света. Почувствовав в госте родственную душу, Шпеер пригласил Дика на обед в один из лучших ресторанов Сан-Хосе, а потом — в особого рода клуб, где подавали одно только шампанское. Напитки, ясное дело, предназначались в основном для девушек. Мужчины же за весь вечер выпили всего по бокалу, продолжая присматриваться и примеряться друг к другу. Ничего удивительного: им предстояло вместе работать. Ближе к полуночи они вернулись к Шпееру, прихватив с собой целый выводок девочек для достойного завершения вечера. Вечер удался, и Суини пришел к выводу, что в Коста-Рике ему нравятся даже проститутки. Несомненно, этому способствовали непринужденная обстановка и щедрость Энрике. Суини на какое-то время даже забыл и о домашних неурядицах, и о фригидной жене.
В четверг и пятницу они работали в офисе Шпеера. Два адвоката, представляющие разные стороны в деле о пятидесяти миллионах, обычно выкладывают на стол пачки предназначенных для подписания документов и спорят до хрипоты из-за каждого пустяка и по каждому пункту договора, но у юристов вроде Суини и Шпеера совершенно иной подход к работе. Боссов, которых они обслуживали, волнует только результат, и ничего больше. Так что подобного рода адвокаты никаких договоров никогда не подписывают, а проблемы улаживают по ходу дела. Если же дело не выгорело и адвокаты не представили удовлетворительные объяснения по этому поводу, то могли заплатить за неудачу своей кровью.
Итак, юристы обсудили все детали и пришли к соглашению по основным пунктам. Салазар передает деньги в распоряжение адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс», а та перечисляет их на счета своих клиентов в Женеве. Потом этими деньгами — уже полностью отмытыми и легализованными — может воспользоваться по своему усмотрению клиент Шпеера. По инструкции Шпеера Суини в нужное время произведет трансферт этих средств на счета фирмы «Конструктора де Малага» в Уругвае и Испании. Дочерний же офис этой фирмы в Медельине должен выступать в качестве главного подрядчика. Он будет находить субподрядчиков и платить им из тех пятидесяти миллионов, что по частям переведут из-за границы. Все чеки и накладные передаются фонду Моралеса, который является гарантом проекта. В свое время фонд вернет потраченные средства фирме «Малага». Часть необходимого для этого капитала будет взята из добровольных пожертвований, сделанных в Медельине. Причем с каждым
— Когда заработает ваша часть проекта, как вы думаете? — спросил Шпеер, когда детали были согласованы.
— Насколько я знаю, инструкции относительно начала трансфертов уже отправлены.
— Отлично. В таком случае я начну катать свои шары прямо сейчас, — сказал довольный Шпеер.
В пятницу вечером они поехали в Пунтаренас, где в ресторане на берегу Тихого океана ели свежих лобстеров, запивая их сносным мексиканским шардоне. Потом им подали лучший кофе, какой только Суини доводилось пить, и по рюмочке контрабандного виски «Чивас Ригал». После этого они вернулись в Сан-Хосе, забрали из клуба девочек — на этот раз, правда, только двух — и покатили домой к Шпееру. На следующее утро, в субботу, Энрике отвез Дика в аэропорт и проследил, как он поднимается на борт самолета, следовавшего рейсом до Нью-Йорка.
Разница между секретом и общеизвестными сведениями не так велика, как принято думать, и тем более в Колумбии. Здесь, несмотря на своеобразное «жесткое правосудие», практиковавшееся Моралесом, даже наиболее охраняемые тайны часто становились достоянием людей, которым знать их совершенно не полагалось.
Джулио Роблес, подобно своим предшественникам и, без сомнения, тем, кто придет ему на смену, занимался скупкой секретов. Все в Медельине знали Джулио, специалиста из сектора лесоводства Всеамериканского банка развития. «Эль-БИД» — как обычно называли в Медельине этот банк — выдавал займы в миллионы долларов без гарантий возврата. В теории он должен был спонсироваться всеми правительствами Американского континента, но в реальности большинство его ресурсов поступало из Соединенных Штатов, потому и штаб-квартира банка находилась в Вашингтоне. Большую часть его персонала составляли латиноамериканцы, а большая часть денег, которые он «давал взаймы», уходила на юг от Рио-Гранде, где политиканы и бизнесмены превозносили банк за необременительные условия кредитования и рассматривали как источник твердой валюты и финансирования крупных инфраструктурных проектов.
Так что дружить с людьми из «Эль-БИД» имело прямой смысл.
И Джулио Роблес легко заводил друзей. Все знали его потертые джинсы и вечный рюкзачок за плечами, придававший ему вид человека, собравшегося в путешествие в джунгли. Впрочем, Роблеса видели и в костюме, и даже в смокинге, когда он посещал светские мероприятия в городе. Его всегда куда-нибудь приглашали: то на ленч, то на прием, — ибо этот молодой жизнерадостный гватемалец щедрой рукой раздавал чеки на охрану и консервацию поросших лесами участков земли и проекты по сохранению окружающей среды. Темноволосый, обладавший чрезвычайно привлекательной внешностью холостяк Роблес, с глазами синими, как Карибское море, и обворожительной улыбкой, разбил в Медельине немало женских сердец. Однако в отличие от других специалистов из «Эль-БИД», которых посылали в Медельин сроком на два года, люди, находившиеся на должности Роблеса, сменялись каждые шесть месяцев, поскольку только при таком условии их начальники могли рассчитывать на то, что они вернутся домой живыми и невредимыми.
На самом деле молодого человека звали не Джулио Роблес и приехал он вовсе не из Гватемалы, проблема же спасения влажных тропических лесов представляла для него лишь академический интерес и стояла на заднем плане. Джулио Карденас был американским гражданином и служащим американского министерства юстиции, в частности его службы ДЕА, занимавшейся борьбой с распространением наркотиков. Как ДЕА внедряла своих людей в «Эль-БИД», Джулио не спрашивал. Но служба делала это, и до сих пор ни один из ее агентов не был убит или разоблачен. Возможно, думал Джулио, тут, как всегда, сыграли роль деньги. Если бы бесследно пропал хотя бы один сотрудник банка, местные дельцы обнаружили бы, что расходы на развитие края сильно урезаны, а многие выгодные проекты заморожены. Как бы то ни было, Джулио продолжал исправно трудиться, совмещая обе свои деятельности, и всегда держал ушки на макушке.