Смертельное наследство
Шрифт:
— Может, полиции?
— С какой стати? Сомневаюсь, что таким образом мы сможем купить себе спокойную жизнь.
— А как насчет Дика?
— Я пытался, клянусь. Даже вместе со Стюартом составил проект мирового соглашения.
— А Дик?
— Сначала он хотел его подписать, но потом раздался телефонный звонок, и вся эта сделка накрылась.
— Какой же ты глупый, Том! — В голосе жены слышались страх и раздражение одновременно. — Как только я узнала всю историю этих денег, то только и твердила тебе, чтобы ты их вернул.
— Я обещаю вернуть все деньги, если в результате нас оставят в покое. Но сначала я должен убедиться в
— Ну и что ты собираешься теперь делать?
Том жестом попросил жену подойти и присесть на постель, заключил в объятия и начал шепотом излагать ей на ухо свои соображения. В частности, просил ее взять детей и уехать на время к родителям. Он также обещал ей затребовать полицейскую охрану для семьи, пока все это дело не завершится. Кэролайн согласилась. Она тоже полагала, что семье следует на некоторое время уехать из Лондона.
— Мы уже договорились о покупке дома? — неожиданно спросила она.
— Еще не окончательно, но можем сделать это хоть сейчас. И даже внести деньги.
— Давай оставим это на время, Том. — Она едва сдерживала слезы. В комнате установилось молчание, потом Кэролайн отодвинулась от Тома и некоторое время всматривалась в его глаза. — Мне необходимо все обдумать.
Том не знал, что и сказать. Им вновь овладело тягостное чувство, что ему придется расплачиваться за свалившийся на голову цюрихский счет любовью Кэролайн.
Тома выписали из госпиталя в субботу утром. Днем он усадил свое семейство в автомобиль и повез в Глостершир. Рана в спине все еще побаливала, но он старался не обращать на это внимания, ибо не хотел, чтобы физическая боль отразилась на его планах. Шоссе М4 представлялось ему совсем другим, нежели в ту злополучную ночь, но он решил этим наблюдением с домочадцами не делиться. Равным образом он не сказал ни слова, когда они проезжали мимо поворота на Корстон-Виллидж. Кэролайн тоже хранила по этому поводу молчание. В любом случае, пока шло исследование места преступления, вход в поместье был запрещен всем.
Джек Хорнби пришел в ярость, когда узнал, что полиция отказалась предоставить защиту его внукам и дочери. Он посетил все ответственные за это учреждения, начиная с местного полицейского участка и кончая кабинетами высокопоставленных сотрудников Скотленд-Ярда. Даже звонил члену парламента от Глостершира. Все напрасно. Тогда он от отчаяния обратился к командиру полка, в котором прежде служил, и объяснил ему положение вещей. И выход был-таки найден, причем простой и эффективный. Два лейтенанта из этого парашютно-десантного полка получили двухнедельный отпуск, который согласились провести в поместье полковника Хорнби, обещавшего им отличную рыбалку и охоту. При этом они прихватили с собой табельное оружие — два пистолета. Еще два молодых лейтенанта готовились выехать в отпуск по тому же адресу, если полковник примет решение продлить свое гостеприимство на следующие две недели.
Том, успокоенный присутствием в поместье тестя двух вооруженных военных, вернулся в Лондон в субботу вечером в полном одиночестве. По возвращении включил автоответчик и прослушал несколько сообщений. Услышав голос Гринхольма, он по этому поводу даже откупорил бутылку коньяка «Реми». В своей небольшой, но прочувствованной речи Гринхольм, в частности, сказал: «С сожалением узнал о жизненных невзгодах, которые тебе пришлось перенести. Обвинения в твой адрес представляются просто смешными. Директор решил, — „решил“, отметил Том, а не „предложил“, —
Том выключил автоответчик. Он отлично знал подобного рода формулировки и хорошо понял, что имел в виду босс. Если Том достаточно быстро выйдет из этого дела, причем чистеньким как младенец, начальство поздравит его и даже разопьет с ним бутылку хорошего шампанского. Если же дело затянется, пусть и при благополучном исходе, и он будет отсутствовать на рабочем месте свыше трех месяцев, что в банковском деле почти вечность, о нем просто забудут.
Чтобы расслабиться, Том включил компьютер и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что все еще имеет доступ к служебному сайту. Пробежав глазами сводную таблицу состояния текущих дел, в частности цюрихских фьючерсов, он выяснил, что фунт снова упал — на один и три четверти пенса. Хорошая новость для Тома и его банка.
Его бывшего банка.
Если, конечно, Крейц сделает все правильно.
Том пожалел, что у него мало свободных денег. Он мог бы под сурдинку продать и собственные фунты. Ведь факт остается фактом — фунт переоценен, и основательно. Промышленность буксует, экспорт в застое падает. Фунт будет обязательно снижаться. Если, конечно, не случится что-то из ряда вон.
Очень похоже, что приходит время серьезной игры. Возможно, самой серьезной в его жизни. Тогда почему бы не воспользоваться для этого деньгами Салазара?
Что ж, возможно, он так и поступит. На следующей неделе.
Но сначала надо повидаться с Шоном.
Утром в понедельник, как и ожидалось, Тома вызвали в суд, где против него было выдвинуто официальное обвинение в убийстве Антонио Салазара. В суде, разумеется, присутствовал Стюарт Хадсон, приведший с собой видного деятеля Королевской коллегии адвокатов, который оспорил обвинение и потребовал, чтобы суд снял его. Полицейские со своей стороны заявили, что в этом деле наличествуют некоторые аспекты, связывающие обвиняемого с международным преступным синдикатом, свидетельства чего будут представлены на расширенном слушании. Адвокат Тома и пришедшее с ним важное лицо объявили все это инсинуациями, а дело — не стоящим и выеденного яйца, так как имела место очевидная самозащита. После короткого совещания члены суда пришли, однако, к выводу, что расширенные слушания все-таки следует провести, и сообщили, что состоятся они в Олд-Бейли, а его дата будет объявлено особо.
Суд также установил залог в двести тысяч фунтов, и дополнительные условия освобождения: обвиняемому предлагалось сдать паспорт и отмечаться раз в неделю в полиции. Очередная просьба о полицейской защите была отклонена. Поскольку Клейтон не дал приемлемые объяснения относительно того, почему Салазар хотел его убить, суд пришел к выводу о нерациональности расходования общественных средств на охрану обвиняемого. Тем более не существовало никаких свидетельств новых угроз в его адрес. Другая просьба — дать Клейтону разрешение на ношение огнестрельного оружия с целью самозащиты — также была отклонена. Кроме того, она еще и вышла ему боком, так как выяснилось, что он уже имеет разрешение на владение охотничьим оружием, и это при данных обстоятельствах было признано нецелесообразным. В результате разрешение отозвали, а от охотничьих ружей предложили избавиться.