Смертельное шоу
Шрифт:
Рот жадно, по-рыбьи схватил воздух, в голове чуть просветлело, и Кравцов шагнул к сейфу.
Глава пятнадцатая
ПОД ЗВУКИ МУЗЫКИ
– - Что ты, как лыжник, в шапке ходишь?
– - встретил Павла в своем кабинете Тимаков.
Ему легко было изображать из себя закаленного супермена: у ног гудел обогреватель и окатывал начальническое тело теплыми волнами.
– - У меня холодно, -- пожаловался Павел, но черную вязаную шапочку с головы все же стащил.
За неимением расчески ее роль выполнили пальцы. Со стороны это выглядело примерно, как попытка ветра пригнуть к земле
– - Присаживайся. Ушел этот?..
– - Кравцов?
– - Да.
– - Так точно.
– - Да-а, это трагедия... Потерять жену...
– - Он хотел узнать имя убийцы. Ну, кто сбил...
– - Как будто мы его сами знаем!
– - Я думаю, той женщине... ну, свидетельнице, можно верить, -осторожно заметил Павел.
– - Второй раз такое совпадение: две кожаные куртки, вареная и крэк...
– - Да-а, сладкая парочка. И как она там сказала?..
– - Тот, что в крэке, очень красивый.
– - Вот видишь -- красивый! Андрей Малько на такой комплимент не тянет. Его бородищу и лысину она бы точно заметила...
– - А если он сбрил бороду?
Тимаков задумчиво провел пальцами по щеке. О бритье, как о
варианте маскировки, он не думал. Да и когда думать, если почти
все время сжирают совещания. И на каждом требуют раскрываемости,
раскрываемости, раскрываемости. А он именно сейчас не хотел
торопиться. Сеть была почти сплетена. Осталось лишь две-три ячейки, две-три ячейки. Тимаков не ожидал, что тот, на кого они охотились, начнет так резко метаться. Неужели он понял, что для ухода ему осталось место именно в этих двух-трех ячейках?
На подоконнике плакал из радиоприемника Меладзе, упрямо звал какую-то Сэлю, у которой губы похожи почему-то на вино, хотя вино обычно бывает мокрое, а губы -- твердыми, и странное, нерусское имя этой девицы раздражало посильнее, чем двое в кожаных куртках.
– - Что у тебя на Малько?
– - рисуя на листке каракули, спросил Тимаков.
– - Судя по его телефонному разговору с девицей, он должен появиться у нее ближе к полуночи.
– - Будем брать.
– - А не спугнем Золотовского, Станислав Петрович?
– - Он не из пугливых... А если задергается... Тем хуже для него. Значит, наследит...
Истончавшую до тишины песню Меладзе тут-же заменил по-комсомольски бодрый голос ди-джея. Он нес какую-то немыслимую чепуху. Слова, как колорадские жуки в банке, заскакивали у него одно за другое, и оттого трудно было понять, как же он сам понимает себя. Впрочем, на коммерческих радиостанциях других ди-джеев и не существовало. Их словно высиживали в одном огромном инкубаторе и потом насильно приковывали к пультам. Впрочем, это было совсем не так, но Тимаков нутром не любил ди-джеев. Поставщик наркоты через стройбат тоже оказался из их стройных рядов.
– - Держи связь с наружкой, -- мягко приказал он Павлу.
– - Если вдруг что-то с этим петухом прорежется, тоже будем брать...
– - Вы имеете в виду Децибела, ди-джея?
– - Да.
– - Я звонил в наружку. Полчаса назад. Никаких подозрительных контактов не было. В ночном клубе Децибел вел стриптиз-шоу, потом, после драки у бара, развлекал
– - В смысле?
– - Ну, прокручивал их на си-ди-проигрывателе.
– - А-а... А сегодня, до обеда?
– - Спал. Вы же сами знаете, в шоу-бизнесе рабочий день длится с вечера до двух-трех часов ночи, а потом они спят до полдня. У Децибела вечером -опять рейв-клуб. Тусовка его любит...
Ди-джей, сидящий в радиоприемнике, объявлял новую песню Кемеровского, и Тимаков тут же вспомнил то, ради чего он вызвал подчиненного.
– - Сотемский только что доложил из Кемерово, что курьер из аэропорта поехал в сторону Прокопьевска...
– - Седой?
– - Рюкзак с сигаретами все так же при нем. Чего он едет в Прокопьевск, мне ясно. Вопросы о другом. Один из них возьми на себя.
– - Слушаю, Станислав Петрович...
– - Выясни настоящую фамилию Серебровского, хозяина ночного клуба.
– - Она настоящая!
– - воскликнул Павел.
– - Это у Золотовского подлинная фами...
– - Ты приказ понял?
– - Так точно!
– - Вот это другое дело.
– - И еще, по тому же Серебровскому. Выясни, откуда он родом, в каких краях прошла юность...
– - Ясно, -- уже не сопротивлялся Павел.
– - Ты в секретку спускался?
– - Ага, так точно!
Нудный Кравцов так заполонил все его мысли, что Павел чуть не забыл о своей ежедневной обязанности.
– - Есть что-нибудь новенькое?
– - За эти сутки по докладам агентуры ничего интересного для нас не замечено.
– - Совсем?
– - Так точно.
– - А это?!
– - резким движением толкнул пальцами по столу бумажку Тимаков.
– - А на это ты почему не обратил внимания?!
Павел лихорадочно пробежал по строчкам, где было больше цифр, чем букв: номера ИТК, то есть колоний, суммы денег, дни и время суток.
– - Общак трех зон Забайкалья?
– - самого себя спросил он.
– - А нам-то это к чему?
– - Думать надо, Паша, думать!
– - не сдержал раздражения Тимаков.
– Одна из зон -- та, в которой правил Косых, брат Золотовского. Неделю назад его положили в лазарет зоны. И паханом тут же короновали Клыкина, седого. Если ты еще не забыл, Сотемский следит в Кузбассе за его странным двойником. И как только Клыкина, он же -- Клык, короновали, "общак" трех зон сразу ушел в неизвестном направлении. Я думаю, это неспроста.
Павел встал, еле успев подхватить упавшую с колен шапочку, пошел к
двери, и под его мерные шаги ди-джей вычурно громко объявил:
– - А сейчас я представлю новую песню обновленной группы "Мышьяк".
После гибели ее лидера Володи Волобуева у них появился новый
солист с чудной фамилией Весенин. Нет, не Есенин, и не Осенин, и даже не Осин, а так вот по-простому, по-народному, по-сермяжному, можно сказать, -- Весенин! И название у их отпадного хита тоже какое-то весеннее, чирикающее, какающее и прыгающее, как человек, который глотнул мышьяку и теперь от него тащится. Ну, не буду вас, дорогие фэны, тормозить, не буду портить мазу, а типа объявляю эту как бы песню под зоологическим как бы названием и как бы не названием "Вор-р-робышек"!