Смертельное шоу
Шрифт:
– - А где списки?
– - сел на кровати Эразм.
– - Наверно, на асфальте легче спать, чем на этом дерьме. Я ж не йог!
Защелкали замки чемодана под пальцами Андрея. Когда крышка все-таки открылась, он схватил лежащую поверху пестрого артистического тряпья папку с веревочными тесемками, развязал их и достал сжатые скрепкой три листка бумаги. Он держал их так трепетно, будто на них было записано его будущее.
– - Дай сюда!
– - хапнул бумаги Эразм и встряхнул их, словно только что выстиранный платок.
– - Какой у нас номер?
– - Тринадцатый.
– - Хуже нельзя.
– -
Освободившиеся от очков глаза Эразма, упиваясь светлым и ярким миром, пробежали по строчкам и ни за одну фамилию не зацепились.
– - Сопледоны какие-то. Никого не знаю.
– - Зато я знаю, -- отрубил Андрей.
Его небритое лицо за время разговора прямо на глазах стало еще небритее. А может, просто резче легли тени в морщины после включения люстры.
За окном как-то резко, враз, потемнело. Видимо, на юге солнце отключают быстрее, чем в Москве. Щелк -- и уже полночь. А вечера вроде как и не было.
– - Ну, вот номер первый, -- объявил Эразм.
– - Группа "Ася и Бася". Санкт-Петербург. Что это за звери такие?
– - А-а, это я знаю, -- подпрыгнул на кровати Игорек.
– - Это
попсушники. Лам-цам-дри-ца! Они в Питере по ночным клубам поют.
– - А то мы не пели, -- укоротил его Виталий.
Укоротил и сразу опал лицом. В это время суток в Москве, если не было концерта, он бы спал и видел десятый сон. А здесь наяву шел фильм ужасов. Причем ужаса еще никто не ощутил. На него просто намекали.
– - Нумер увторой, -- корявя слова, выговорил Эразм.
– - Гражданин кавказской национальности Леня Джиоев. Почему-то из Ставрополя. Может, это его люди наехали?
– - Это бард, -- задумчиво ответил Андрей.
– - Хороший парень. Фальшивит здорово. Его, конечно, кто-то деньгами подпитал. Иначе б его даже по записи песни не пропустили.
– - А ты наши записи тоже давал?
– - удивился Санька.
– - А как же! "Воробышка".
Саньке почему-то стало стыдно. С тех пор, как Андрей заменеджерил, он многое делал не спросясь. На конкурс послал заявку сам. Странного Эразма, больше похожего на хиппи в отставке, чем на классного, как он уверял, гитариста привел в группу тоже сам. И теперь, оказывается, заявил на исполнение песню "Воробышек", от которой Саньку уже тошнило. А если они провалят конкурс, что более реально и более приземленно, чем море цветов и звуки бравурного марша в честь победы? И что тогда? Тогда получится, что виновата его песня.
– - Может, какую другую споем?
– - попросил он.
– - Конечно споем.
– - Покачал Андрей лысой головой, и ее тень на истертых обоях комнаты тоже покачалась. Только с гораздо меньшей амплитудой. Тени явно не хотелось, чтобы прозвучало что-нибудь еще, кроме "Воробышка".
– - Номер третий, -- уже без выпендрежа объявил Эразм.
– - Группа "Молчать". Хор-рошее название! Они что, немые?
– - Панки, -- объяснил немытому полу Андрей.
Он сидел, уперев локти в колени и обжав ладонями виски. Можно было подумать, что он собирался заплакать.
– - Панк-музыка -- это немодно, -- пошевелил плоскими ушами Эразм.
Они просвечивались насквозь.
– - А они играют, -- все тому же полу пытался доказать свою правоту Андрей.
– - Может, потому, что с Украины родом. Теперь, правда, как бы москвичи. Снимают квартиру, как и мы.
– - Хохлы -- это не конкуренты. Они "гэ" правильно произносить не умеют, -- объявил Эразм.
– - Я тоже хохол, хотя ни разу на Украине не был. Ну, и что?
– - Да. Мы в Кургане родились, -- напомнил об уже известном Игорек.
– - Ты тоже хохол?
– - загадочно спросил Эразм.
– - Нет. Русский.
– - А я -- полуприбалт, -- зачем-то сказал он и поправил на голове шапочку с чудовищным рисунком.
– - Но по духу -- шаман. Я даже как-то в трансритуальной группе играл. На Алтай выезжали. Вызывали духов гор своим бренчанием.
– - Вызвали?
– - спросил Санька.
– - Не-а. Дождь шел. У духов, видно, с зонтами напряженка, -- Эразм громко выдохнул, прогоняя от себя прошлое, и без всякой связи с предыдущим продолжил: -- Группа "Вест-севенти". Калининград. Судя по лейблу, рэп?
– - Ы-гы, -- не поднимая головы и не открывая рта, одним только мычанием выразил согласие Андрей.
– - Следующая -- Жозефина. Рига. Что за цаца?
– - Не знаю, -- вскинул голову Андрей.
Покрасневшие виски отчеркивали измятый мыслями лоб. Чувствовалось, что он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но вместо этого потянулся к Эразму, вырвал у него список участников, сложил его вдвое и швырнул в чемодан, который до сих пор стоял с откинутой крышкой. Чемодан напоминал широко распахнутый рот, забитый кляпом из тряпья. А ему очень хотелось что-то сказать. Что-то очень важное.
Быстрым движением Андрей захлопнул крышку и по-военному сухо приказал:
– - Хватит болтать! Мы сюда приехали не для того, чтобы сразу уезжать. Завтра в восемь ноль-ноль -- репетиция. А сейчас -- спать!
Глава четвертая
ХОДЯЧАЯ КРОССОВКА
Раскладушка досталась Саньке. Короткую спичку из пучка, зажатого в кулаке Андрея, он вытянул первым. Остальным играть с судьбой уже не требовалось.
Эразм в пульке не участвовал. Его рост оказался первой льготой, которую он получил в жизни. Ощутив свою исключительность, он внаглую первым влез в ванную и первым смыл с себя дорожную пыль. Потом бережно уложил свое костистое тело на бетонную кровать, подтащил к подбородку одеяло, спрятанное в белый конверт пододеяльника и, несмотря на духоту, уже через пять минут наполнил комнату храпом.
– - Закон подлости, -- пояснил специалист по снам Виталий.
– - Храпящий засыпает первым.
– - А бутерброд падает вниз маслом, -- добавил Игорек.
– - И если начался грипп, то обязательно им заболеешь.
– - А когда стоишь на остановке, то первым всегда приходит не твой автобус, -- зевнув, присовокупил Санька.
– - Давайте спать, -- повторно скомандовал Андрей.
– - И без ваших законов ясно, что если ждешь подляны, то она обязательно наступит...
Утром Саньку разбудил крик. Сначала почудилось, что кто-то заорал во сне, и он даже не открыл глаза, но голос повторился. В нем уже было больше удивления, чем страха, и Санька все-таки разлепил веки.