Смертельное шоу
Шрифт:
– - Что значит, по-разному?
– - Ну, утром один прикид, вечером -- другой. Я -- не баба, чтоб тряпки запоминать...
– - Майку он надевал?
– - уже начинал нервничать Санька.
– - Не помню. Может, и надевал. Мне-то что?
– - Что ж ты, всех, кому записки вручал, знал в лицо?
Ковбой хмыкнул, потрогал пальцами пятку и радостно объявил:
– - Подсохла, зараза!
– - Так что, знал?
– - Никого я не знал. И тебя, между прочим, тоже!
– - А как же?..
– - Он меня приводил к тому,
– - Чего ж смешного?
– - Ну, прикольное. С мышами.
– - Ты в каком классе-то учишься?
– - А-а, бросил...
Лицо Ковбоя стало кислым. Видимо, он относился к числу людей, которые считают учебу в школе садистским приложением к детству.
– - Давно?
– - Чего давно?
– - Бросил-то давно?
– - В восьмом классе.
– - И что теперь?
– - А ничего! Тусуюсь помаленьку. Там деньжат срублю, там... А чо напрягаться? Кому щас инженеры нужны? Вон, все наши инженеры на набережной стоят, шашлыками торгуют.
– - Значит, химию ты плохо учил, -- самому себе сказал Санька.
– - Чего?
– - Это я так, про мышьяк...
– - А-а, ну да -- мышьяк. А еще я запомнил "Молчать" и Жозефина.
Эта Жозефина такая белобрысая. Я ей эту ксиву в руки сунул, а она
расплылась в улыбке, как блин на сковородке, и заворковала:
"Болшой спасибо! Болшой спасибо! Какой хароши город Приморск!"
Дура набитая. Барби ходячая. Нерусская какая-то крыса!
– - А Джиоеву ты бумажку давал?
– - вспомнил Санька еще одну строку из списка.
– - Кому-кому?
– - Ну, певцу такому невысокому... Он черноволосый. Кавказец.
Но без усов. Кажется, осетин...
– - Нет, не помню. Их столько перед глазами промелькало! Ошизеть можно!
– - Ладно, -- закончил эту часть допроса Санька.
– - А где парень,
твой хозяин, сидел или там стоял, когда ты нам вручал записку?
Ему не верилось, что он так и уйдет почти без новостей от еле
пойманного Ковбоя. То, что он узнал, немного успокоило его, но,
успокоив, и породило новые вопросы. Санька смотрел через открытую дверь на упрямо держащего столбом левую ногу Ковбоя и только теперь замечал, что его грудь и ноги по колено, в отличие от лица и шеи, были вовсе не загорелыми, и это наблюдение, неожиданно изменившее мир вокруг Саньки, мир маленького провинциального домика, вдруг создало предчувствие, что нужно только чуть-чуть напрячься, стать еще внимательнее, чтобы разглядеть главное.
– - Так что, помнишь?
– - склонился он, все так же сидя на жестком стульчике, в сторону Ковбоя.
– - Не знаю. Разве вас всех упомнишь!.. Вроде как бы сидел...
– - Где?
– - Там кафе, кажись, есть. Под зонтами.
В
– - Когда ты снова с ним встречаешься?
– - строго спросил он Ковбоя.
Тот сразу окаменел. Только глаза оставались подвижными. Похоже, глазам хотелось найти новый путь к побегу. Порыскав по комнате, они снова наткнулись на раненую ногу и медленно потухли.
– - Я не в курсе... Он того... пока не звал меня...
– - А как он зовет?
– - Ты что, хочешь, чтоб он меня наизнанку вывернул?
– - Не вывернет. Я не дам.
– - А ты чо?.. Такой крутой, что ли?
– - Незаметно? Еще побегаем?
Спина Ковбоя поерзала на простыне. Он медленно, будто ствол орудия, опустил ногу на стул, с которого еще недавно сбивал Саньку, и натужно промямлил:
– - Он это... мамашиному ухажеру звонит и это... встречу назначает...
– - Так он не местный?
– - Я не знаю. Он меня на пляже нашел. Наверно, не местный. Он загорелый был, но не очень. И загар у него того...
– - Чего того?
– - Ну, не наш... Он не коричневый, а как бы красный... Ну, как бы с красным налетом...
– - Значит, так, -- решил Санька, -- как вызовет тебя снова на связь, сообщишь мне.
– - Да я это...
– - Без понта. Придешь в гостиницу "Прибой"... Знаешь, где находится?
– - Ну, это да... того, знаю...
– - Найдешь в сорок втором номере мужика. Он все время в тельняшке ходит. И передашь ему сообщение. Для меня. Врубился?
– - Ну, это... как бы...
– - Обманешь -- вторую ногу проколю. Вопросы есть?
Тонкие губы Ковбоя еще что-то бормотали, но в этих звуках было не
больше смысла, чем в жужжании комаров возле левого уха.
Встав, Санька потянулся больной поясницей, все еще помнящей
кувырок, и на прощание предложил:
– - И вот еще, тезка! Девчонок больше не трогай. Некрасиво. Девчонки -это святое...
Глава одиннадцатая
КОЛХОЗНОЕ ТЕХНО
– - Я всю жизнь мечтал нюхать навоз!
Кажется, эту фразу произнес Эразм. Или Игорек. А может, Санька ее просто подумал. Хотя, скорее всего, мысли такой даже не было.
– - Я всю жизнь мечтал нюхать навоз!
Кажется, вроде бы Виталий пробормотал. Но он никогда не повышал голоса. Наверное, опять хозяина у слов не было. Просто возникло такое настроение и сразу пронизало всех.
– - А курей мы пасти не будем?
Это уже Эразм. Ошибки быть не могло.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, долговязый гитарист смотрел на кур, с одуревшими глазами выбегающих из-за металлической сетки во двор, и ждал, добегут ли они до ударной установки. Добежали. И как положено глупым курам, клюнули в стойку под тарелками. Сначала рябая, потом беленькая. У беленькой получилось лучше. Тарелки звякнули друг по дружке, и куры бросились врассыпную по двору.