Смертельный дозор

— Ну с этими-то, с нарушителями, все ясно, — вздохнул Таран, глядя на меня, — тут у нас целая семья, отец и сын с женой. Сын задолжал какому-то местному баю, ну и не придумал ниче лучше, как убежать через границу, в нашу страну. Тоже мне, грамотей.

— Ну, — хмыкнул таджик-особист, звали которого Хакимом Шариповым, — переводчик сказал, нарушители говорят, у нас лучше. У нас баев нету. Да и войны нету. Тут ниче не попишешь. Их правда.

После случившегося на

границе началась настоящая буча. Как обычно, всех подняли «в ружье», перекрыли участок и прибыла тревожная группа. Афганцев повязали и увезли на шишиге.

Дело, в общем-то, привычное. Буча была в другом. В оказавшейся на пограничной тропе девушке. В Наташе, в моей будущей жене.

— А вот с тобой, Наташ, получается интересно, — строго посмотрел на нее Таран.

Давно не случалось со мной ничего такого, что могло бы меня так огорошить. Казалось мне, даже тогда, на горе, в окружении духов, нервничал я меньше, чем сейчас. Намного меньше.

Сейчас же, чувствовал я, как колотится сердце. Как приходится напрягать волю, чтобы не выдать окружающим своего беспокойства.

А все потому, что странно мне было видеть Наташу… такой чужой. Когда я задержал ее, Наташа сопротивлялась, ругалась. Говорила, что попала на границу по ошибке. Просто потерялась, отойдя от лагеря геологов, который те разбили на опушке леса, рядом с домиком колхозного егеря. Но главное, смотрела на меня, словно на незнакомца. Эх… к другим взглядам моей жены я привык.

Но все равно я ей верил. Верил, даже не зная, говорит она правду или нет. Верил просто потому, что долгие годы прожил с Наташей душа в душу. Потому что знал ее как облупленную.

И теперь, видя, что она смотрит на меня, как на чужого, чувствовал я, что сердце у меня не на месте. Ох не при таких обстоятельствах хотел я познакомиться со своей будущей женой. Ох не при таких.

Тем не менее долг есть долг, и Наташу, до выяснения, пришлось забрать на заставу. К счастью, Шеф ее знал. Знал он также и ее отца, которого уже оповестили, и он вот-вот должен был прибыть на Шамабад.

До тех пор Таран забрал ее в канцелярию, где она и сидела. Каково же было мое удивление, что не успел я вернуться из наряда, дежурный позвал к начальнику и меня.

— Рядовой Селихов, узнаете эту девушку? — Спросил Таран.

Я глянул на Наташу. Какая же она красивая… Нет, для меня она всегда оставалась красавицей: и в сорок, и в пятьдесят лет. Но как же глаз радовался, видя ее вновь молодой…

Еще в юные годы я решил, что девушки красивые я не встречал. До конца жизни мне в память запал ее молодой образ: запали ее светло-русые волосы, ее тонкие черты лица, ее полные губы и красивые скулы. Тонкая линия ее челюсти и маленький аккуратный подбородок. Не говоря уже о глазах. Этих светлых голубых глазах.

Тем не менее сейчас светлые голубые глаза смотрели на меня с неприязнью

и из-под нахмуренных темных бровок.

Что поделать? Наташа всегда отличалась бойким характером. Родственники говорили, что только я и могу с ней справится.

— Так точно, узнаю, — ответил я.

Наташа поджала полненькие губки, смерила меня не по-женски суровым взглядом.

— Скажите, при каких обстоятельствах вы задержали эту девушку?

— Гражданка Иванова была задержана мною неподалеку от системы, товарищ старший лейтенант.

— Значит, вы не можете сказать, пересекала ли она границу или нет?

— Могу, товарищ старший лейтенант.

С этими словами я глянул на Наташу. Взгляд ее вдруг изменился. Вместо неприязни в глазах заиграло изумление.

Таран нахмурился. Переглянулся с особистом. Спустя мгновение и тот наградил меня тяжелым как свинец взглядом.

— И что же вы можете сказать? — Спросил Таран.

— Могу сказать, что она не пересекала линии Государственной границы, товарищ старший лейтенант.

— И вы это видели собственными глазами?

— Да, видел.

— Что ж… — Таран выдохнул. — Дозор сообщает, что на КСП отчетливо обозначены следы шестерых человек и одной собаки. Принадлежность их установлена. Да и умысла пересечь границу у гражданки Ивановой не усматривается. С нарушителями она, очевидно, никак не связана.

— Гражданка Иванова не пересекала КСП, не предпринимала попыток к пересечению государственной границы, — дополнил я.

— Как уверенно вы это заявляете, рядовой Селихов, — сузил и без того маленькие глазки особист, — при этом, из ваших ранних объяснений следует, что вы заметили гражданку Иванову только после того, как задержали последнего нарушителя. До этого вы не видели ее и не знаете, что она могла делать у системы. Так?

Видел я по взгляду особиста, что упирается он отнюдь не оттого, что смущают его мои слова. Дело было скорее в уверенном тоне, с которым я разговаривал с офицерами.

— Да у меня и в мыслях не было бежать за границу! О чем вы говорите?! — Возмутилась Наташа, — я же говорю вам: я потерялась! Вышла ночью из сторожки и потерялась! Не нашла пути домой! Когда набрела на вашу пограничную тропу, решила дождаться пограничный наряд и попросить, чтобы меня провели на заставу! Посмотрите, как я одета!

Она взялась за ворот своего комбинезончика.

— Я побоялась просто замерзнуть ночью в лесу! Или еще хуже, набрести на какого-нибудь дикого зверя!

М-да… Ситуация была в высшей степени веселая. Уверен, не окажись на заставе особистов, торчавших тут после ночного секрета, Таран бы уже давно отпустил Наташу домой. А теперь приходилось устраивать перед ними весь этот дурацкий цирк с перекрестным допросом.

— Тогда скажите нам, — начал особист, — зачем вы вышли ночью из лагеря?