Смертельный дозор
Шрифт:
— Служим. Нарушителя границы мало волнует, как себя чувствует пограничник.
Особист хмыкнул.
— Это верно. А вот особый отдел очень даже волнует. Если боец привык к суровому армейскому быту и доволен им, если с сослуживцами взаимоотношения хорошие, это прямо влияет на дисциплину. А как следствие, на боеготовность личного состава.
— Отлично чувствую, товарищ капитан, — ответил я сухо.
— Что ж, хорошо, — особист задумался на мгновение, добавил: — скажите, а вы откуда?
— С Кубани.
— А я с Дона! В Ростове родился. Выходит, Селихов, мы с вами,
— Если только в очень широком смысле.
— Ну, учитывая, где довелось нам служить, точно земляки! — Заключил Сорокин. — мой дед казаком был! Красным! Рубал белых в гражданскую. Полагаю, ваш тоже?
— Крестьянин, — буркнул я.
— Ну, казак тот же крестьянин, если задуматься, — закрутил Сорокин. — Вон у нас с вами сколько общего!
— Товарищ капитан, — я вздохнул, потому что уже начал уставать от глупых попыток Сорокина вызвать у меня к себе чувство доверия, — прошу вас перейти к сути разговора. Все же, у меня служба.
— Да-да, конечно. Я бы хотел поговорить про недавнюю стычку на границе, когда банда Юсуфзы перешла Пяндж. В тот раз ты проявил отличную выучку и бесстрашие, Саша, — внезапно перешел он на «ты». — Я слышал, что Таран отправил рапорт в отряд, чтобы тебя представили к награде.
— Товарищ старший лейтенант упоминал об этом на боевом расчете.
— Я уверен, что его рапорта дадут ход!
Ничего не ответив, я пожал плечами.
— Выходит, ты в одиночку, и без оружия отвлек духов, чтобы дать наряду скрыться. Да еще и в первый же выход на границу! Признаюсь, я не припомню, чтобы кто-то из молодых раскрылся в такой короткий срок. Это достойно восхищения.
— Спасибо.
— Почти невозможно, чтобы необстрелянный солдат первого года службы так проявил себя в бою. Если, конечно, ему не помогли.
Сорокин прищурил глаза.
— Мне помогали товарищи, — сказал я, сделав вид, что не понял, к чему он клонит, — я знал, что так или иначе, подмога прибудет.
— Подмога, с какой стороны? — Вдруг очень холодным тоном спросил Сорокин.
— Что? — Не вышел я из роли и состроил такое удивленное лицо, на которое только был способен.
Сорокин несколько мгновений сверлил меня взглядом, а потом внезапно рассмеялся.
— Ну с севера или с юга? — Унимая смех, проговорил он.
— Товарищ капитан, если вы решили пошутить, то это можно было сделать и в присутствии начальника заставы.
— Не крути хвостом! — Немедленно посерьезнел особист. Улыбку тотчас же сдуло с его лицо, — сам бы ты никогда не вышел из такой ситуации, какая сложилась под Бидо! Духи поймали бы тебя и просто отрезали бы голову!
— Как видите, не отрезали, — невозмутимо ответил я.
— Вижу, — буркнул Сорокин. — Хочешь, я расскажу тебе одну интересную историю? Произошла она в середине прошлого года, в восемьдесят первом Термезском погранотряде. Хочешь послушать?
Я только пожал плечами.
— Погранец, служивший на одной из тамышних застав, познакомился с девчонкой в местном кишлаке, — начал особист, — Стал по выходным отпрашиваться к ней в гости, познакомился с семьей. Сам узбеком был. Стал их семье хорошим другом. Девчонку к нему даже
— Я догадываюсь, чем все кончилось, — сказал я, когда Сорокин выдержал многозначительную паузу.
— А потом папаня той девчули ему и говорит, — продолжил особист, сделав вид, что не слышал моих слов, — видишь, на платочке узор? Если встретишь кого-то с таким же платочком, на котором такой же узор, выслушай этого человека.
— Встретил, — догадался я.
— Встретил, — кивнул Сорокин, — дедка старого. Да только перед этим, семейство девчонки снялось с места. В горы ушли. Планировали сбежать на ту сторону, а дед узбеку набрехал, что их наши взяли, за промусульманские враждебные, видите ли, настроения. И если он хочет отомстить за нее, должен потравить всех собак и лошадей на заставе, а потом уйти за границу, чтобы воевать против шурави. И знаешь что? Он правда собирался. Хорошо, вовремя взяли!
— Если вы намекаете на мою связь с духами, это глупости.
— Кончай выделываться! — Вдруг сорвался Сорокни, — отвечай, как тебя контролирует Юсуфза? Что тебе пообещали? Что ты обязан сделать за то, что его люди сохранили тебе жизнь?!
Глава 5
— Вы хотите сказать, что подозреваете меня в измене Родине? — Не повел я и бровью.
— Потому что ты не мог выйти с горы просто так, сам! Не мог и все! Кроме того, Усуфза подсунул тебе своего сынка, чтобы вывести из-под подозрений! Так и было, да?
— Родного сына? Ради диверсии? — Хмыкнул я. — Вам самому не кажется это странным?
— У него их пять! Видимо, Юсуфза считает, что одним можно пожертвовать, чтобы подорвать боеготовность заставы! Значит так.
Сорокин взял какую-то тетрадь Тарана, бегло просмотрел, что в ней написано. Потом, убедившись, видимо, что ничего серьезного, выдрал из середины листочек, взял ручку и положил все это на край стола.
— Пиши, Селихов, как все было на Бидо. Да во всех подробностях. Пиши, как ты выбрался с горы и кто тебе помог. Пиши, что ты должен был сделать для Юсуфзы и кто тебя контролирует. Как осуществляются контакты. В общем, пиши все.
— Это допрос, товарищ капитан? — Спросил я таким строгим тоном, что Сорокин даже удивленно нахмурился.
— Можешь считать, что да!
— Тогда могу я познакомиться со всеми документами по моему делу? А еще хотел бы спросить, если меня подозревают в таком тяжком преступлении, как измена, почему я еще не в наручниках?
Сорокин гневно надул брови. Он занервничал. Я видел это по легкой испарине, выступившей на его широком лбу, под куцей челкой светло-русых волос. Однако, стоит отдать должное капитану, на лице не отразилось этих эмоций. На нем, скорее, было написано что-то вроде: «ну как же ты достал, салага? Не видишь, тебя к стенке приперли? Давай уже, сознавайся, не рой самому себе яму».