Смертельный дозор
Шрифт:
— На выходных я буду занята, — отрезала Наташа.
— Это чем же?
— Подружку пойду проведать.
— Подружку? Какую такую подружку? — Удивился парень.
— Та… Рыжую одну. Ты ее не знаешь.
Внезапно, где-то вдали завыл шакал. Григорий Петрович поднял голову от большого красноватого валуна. Прислушался. Потом торопливо принялся откалывать кусочек камня, вооружившись зубилом и молотком.
— Денис, ты патроны взял? — Спросил он, поправляя ружье на плечах, — у меня только два.
— Да… — вдруг замялся
— Да то, — Геолог встал, поправил ружье и пошел к Денису с отколотым камнем в руках, сунул его в рюкзак парня, — маршрут длинный. Мало ли что тут может случиться.
— Прокаженный? — Занервничал Миша Глушко и отступил на шаг, сглотнул.
Я нахмурил брови, глянул сначала на Алима, потом на Мишу. В глазах обоих стоял страх.
Мужчина же, что-то опять закричал. Потом открыл такое же бугристое лицо, снова сказал что-то, но очень жалобно.
— Он говорит, — начал Алим, — что хочет в Союз. Он слышал, что от его недуга тут лечат. А на родине ему будет конец.
Мы с Мишей переглянулись.
— Он же заразный, — скривился Миша. — Как его задерживать? Как обыскивать?
— Доложил, — подбежал Стас, — а чего вы его еще не повязали? Части наряда приказано связать и охранять. Остальным — приказ прежний.
— Он прокаженный, — шепнул Миша.
— Чего?!
— Прокаженный…
— Да это я и в первый раз расслышал! Сука… Как его брать-то?
Я поджал губы, видя, что остальные не рискуют прикасаться к больному мужчине.
— Ладно. — сказал я холодно, доставая из подсумка концы шнура. — Я возьму его сам.
Глава 7
— Сашка, ты сдурел?! — Миша Глушко аж побледнел.
Я глянул на него. Пограничник просто остолбенел, до белых пальцев сжимая автомат.
— Кому-то нужно задержать его, — сказал я тихо, — ничего не поделать. Долг надо выполнять.
— Может… Может прогоним? — Тихо прошептал Стас, — пускай обратно в свой Афганистан валит.
— Да-да… — Нервно пробормотал Мишка, — давай прогоним…
— Он уже пересек границу. Уже нарушитель, — напомнил Алим, нерешительно переглядываясь со Стасом.
— Я его задержу, — сказал я и шагнул к Афганцу.
Тот, жалобно глядя на меня, даже сам протянул руки, вяжи мол.
— Саша, ты эту дрянь на заставу принесешь! — Мишу аж затрясло, — потом будем все там такие же ходить!
— Тихо, Миша, — сказал ему Стас, — ты давай без паники.
Я глянул на Глушко. Легкий ветерок, ходивший у реки, трепал его светлую челку, выбившуюся из-под шапки.
— А ветер… Ветер же в нашу сторону… — Тихо проговорил Мишка, — в нашу дует. А что, если мы уже заразные?!
— Без паники! — Надавил Стас, — без паники, я тебе говорю!
— Я пошел, — сказал я и направился к афганцу.
— Стас, пусть не ходит… —
— Успокойся, Миша, — зло глянул на него Стас.
— Пусть не ходит! — Крикнул он.
— Да успокойся ты! — Стас схватил его за плечо, чтобы одернуть.
Оглушительный выстрел разнесся по берегу реки. Эхом отразился от нависших над Пянджем скал. Трепье на груди афганца вздрогнуло, когда пуля угодила в прокаженного. Он дернулся, а потом завалился вперед.
Все посмотрели на Мишу. Дульный срез его автомата спокойно дымился после выстрела.
— Ты чего натворил?! — Крикнул Стас.
Я бросился к афганцу, пощупал пульс на шершавой шее. Помочь было уже поздно. Человек погиб. Тогда я решительно направился к Мише, схватил его за грудки.
— Что на тебя нашло? — Прошипел я, глядя ему в глаза.
— Он… Я не знаю… — Глушко колотила дрожь. Раскрытыми от изумления глазами, он продолжал смотреть на погибшего афганца. — Палец сам дернулся! Я не понимаю, как это получилось!
— Вот Сука… — протянул Стас, тяжело вздыхая.
— Ты пограничник, как ты не знаешь?! — Нажал я строго.
Глушко попятился, крикнул:
— Ты его трогал! Отпусти!
Потом запутался в собственных ногах и рухнул на задницу. Схватился за голову.
— Алим, — сказал я командным тоном, — отведи его в сторонку. Пусть подышит. — Стас?
Ефрейтор перевел взгляд с погибшего, на меня.
— Надо доложить.
— И правда. Надо. — Сказал он отрывисто и пошел к столбам связи.
На участке было многолюдно. Несколько уазиков из отряда стояли на широкой пограничной тропе. У шишиги толпились пограничники.
— Кто-нибудь его трогал? — Нахмурился начотряда Давыдов, лично приехавший разобраться в ситуации.
— Ну… товарищ подполковник, — начал Стас замявшись, — сами понимаете, какая мерзкая дрянь — эта проказа. Мы старались действовать аккуратно.
— Я проверял у него пульс, — сказал я решительно.
Полковник нахмурился. Глянул на меня внимательнее. Алим со Стасом невозмутимо стояли рядом и даже не пытались как-то от меня отстраниться. Видимо, не хотели потерять лицо после случившегося.
Давыдов повел по нам взглядом. Потом глянул на запакованного в мешок для тела прокаженного, которого уже уносили с собой солдаты в ОЗК.
— Селихов хотел его связать, но просто не успел, — докончил Стас.
— Так… — вздохнул начотряда, — ладно. А почему стреляли? Почему Глушко стрелял?
Стасик замялся снова, поджал губы, не зная, что ответить.
Я глянул на Мишу, сидевшего у края тропы. Рядом с ним дежурили два погранца из отряда, и разговаривали особисты. Шарипов присел на корточки у ног Миши и внимательно слушал Глушко. Сорокин что-то писал в блокноте. Белый как смерть Мишка, уставившись в одну точку, шевелил губами, словно какой-то робот.