Смертельный дозор

Март Артём

— Скажи… А помощь моя тебе еще нужна? Согласишься, если я помогу тебе во всем этом собачьем деле, если уж меня решат на заставу вернуть?

— Рядом, — приказал я Булату, когда он спустил большие лапы со столбика.

Перед тем как повести его обратно в выгул, обернулся к Нарыву.

— Соглашусь, Славик.

— Спасибо, — покивал он. — Это, наверное, меньшее, что я мог бы для тебя сделать после всего, что случилось.

— Нарыв! — Крикнули со стороны расположения.

Сержант обернулся. Какие-то лейтенант с сержантиком,

что сопровождали Нарыва на заставу, вернулись от Тарана. Я понимал, что целью поездки было отнюдь не покатать Славика туда-сюда. Просто ему повезло, что взяли с собой.

— Мы отчаливаем! Давай к машине!

— Есть, товарищ лейтенант! — Отозвался тот и тяжело встал. Обратился ко мне с улыбкой: — Ну бывай, Сашка. Надеюсь, свидимся еще.

— Бывай, Славик. Поправляйся.

— Да куда прешь, дубина?! — Ругался Ваня Белоус — рослый короткостриженый парень, что служил у нас старшим вожатым, — сильней же запутываешься!

Восточноевропейский овчар по кличке Ворон, поскуливал, запутавшийся в малозаметном препятствии. Он дергался там, виновато вилял хвостом и с мольбой в ярких рыжих глазах посматривал на своего хозяина.

Свое необычное имя пес получил не только исходя из даты рождения, но и масти — он был черный, как настоящий ворон.

— Давай помогу, подержу вот тут, — сказал я, перешагивая кольца проволоки и берясь за них с другой стороны, — а ты его выпутывай.

Весна в средней Азии быстро входит в свои права. И хотя ночью все еще было холодно, днем уже частенько припекало солнце. Сухой афганский ветер, приходивший к нам с той стороны, неприятно трепал волосы.

Шумела вода. Небольшой водопадик опускался с отвесной скалы и с гулом падал в маленькое озерцо, развернувшегося недалеко от берега Пянджа.

Водопад был невысоким, и ущелье, до самого верха закрывала железная решетка. К слову, это было то самое ущелье, что разделяло скалы под Бидо и тянулось у Старого Дома. Именно в нем я прятался от духов в первый день моей службы.

Бежавшее почти через всю гору, оно теряло свою глубину к истоку ручья и могло послужить секретной тропой для нарушителя границы.

Парни зашли и с другой стороны, вместе взялись за МЗП, которое мы разместили за кустами, у подхода к озерцу и, как следствие, водопаду.

Препятствие представляло из себя клубы колючей проволоки, хитро скрученные между собой. Они имели свойство деформироваться и путаться тем больше, чем больше дергается попавший в него нарушитель. Сегодня испытать всю эту «красоту» не посчастливилось Ворону.

Белоус, ругаясь матом, пролез глубже в МЗП, стараясь ступать туда, где витки расширились. Принялся чуть не за шкирку вытаскивать оттуда угодившего в западню пса.

— Сашка! Подсоби! — Крикнул он с натугой, когда поднял Ворона на руки, освободив его почти по круп.

Я велел Канджиеву подержать проволоку вместо меня, и тот, поправив СВД за плечами, взялся за

виток. Я тоже углубился в препятствие, принял собаку на руки, и Белоус стал выпутывать Ворону задние лапы.

Так, общими усилиями наряда, кобеля удалось освободить. Уже через минуту он радостно бегал во круг Вани, словно позабыв, что только недавно скулил и пищал, продирая шкуру колючками проволоки.

— Сученок, блин, — с улыбкой, по-доброму ругал его Белоус. Он любил своего Ворона.

Мы двинулись дальше. Там пограничная тропа шла вверх и выходила на систему. По левую руку от нас высилась скала.

Семипалов, следующий замыкающим, прислушивался, оглядывал вершину скалы и сопредельную сторону.

— О! Гля, мужики! — Внезапно сказал он и указал пальцем куда-то в небо.

Наряд замер. Я обратил взгляд туда, куда указывал Богдан.

В небе шел бой. Голубь, быстро работая крыльями, уходил от хищного, коричнево-пегой расцветки канюка.

Меньше минуты продолжалась их бешеная гонка над Пянджем. Голубь петлял, летал кругами, стараясь сбросить умелого хищника со своего хвоста. Канюк же спокойно сокращал расстояние. Потом, сблизившись, вцепился в несчастного когтями.

— Ты посмотри, догнал, — сказал Ваня, сдвигая шапку на затылок.

В следующее мгновение произошло то, чего никто ну совсем никак не мог ожидать. Канюка словно молнией прострелило. Я заметил, как крохотная часть его тела отделилась от торса и черной точкой полетела вниз. Спустя секунду понял — это был голова.

Канюк же несколько раз взмахнул крыльями и камнем помчался к земле, все еще сжимая в консультирующих лапах бьющегося голубя.

— Ничерта себе, — удивился Семипалов, стянув шапку, — это что было? Видали? Его будто подстрелили!

— Не подстрелили, — сказал я, с трудом разглядев на фоне синего спокойного неба сокола-сапсана, быстро улетавшего куда-то в сторону тыла.

«Тут что, Курбан свою соколиную охоту проводит? — Подумал я, — Не далековато ли от дома он забрался? Живет-то старик на левом фланге».

— Сокол-сапсан его сбил.

— Соколы на других хищных птиц не охотятся, — заметил Алим Канджиев.

— Чего только на границе не увидишь, — сказал Вася Уткин.

— Это да… Лады, за мной, — строго приказал Белоус, сдвигая шапку обратно на макушку.

Мы поднялись к системе, и Белоус спустил Ворона с поводка. Разрешил ему свободно обнюхивать КСП и близлежащие кусты. Пес радостно забегал вокруг наряда, принялся изучать территорию.

Через несколько мгновений он скрылся в кустах можжевельника, росших у тропы. Скрылся и исчез чуть не на целую минуту.

— Ворон! Ворон, ко мне! — Закричал разнервничавшийся Ваня.

Пес откликнулся. Почти сразу вернулся, с шумом потревожив кусты.

— Оба на… — Протянул Вася Уткин.

— Фу! Отдай! — Строго сказал Ваня и отобрал у кобеля… мертвого голубя. Потом добавил с гордостью: — Видали? Вынюхал!