Смертельный дозор
Шрифт:
Когда Курбан ее прочел, обрадовался. Улыбка растянулась на лице старика. Как хорошо, что в ту ночь, он не прогнал молодого парня, что принес ему ту странную кассету. Теперь она — ключ к лучшей жизни для старика. Разве не заслужил он хоть на старости лет пожить, как человек?
— Но когда? — Тихо спросил он сам себя.
В записке из тонкой бумаги этого не было указано. Ну ничего, он подарил Абдульбари трех голубей.
— Итак, начнем наше занятие, — с важным видом сказал политрук Строев, удерживая в руках какой-то буклет и внезапно…
С этими словами он поднял ракетницу, продемонстрировал ее всем, кто находился сегодня в ленинской комнате.
— По крайней мере, до недавнего времени сохранялась такая уверенность, — добавил Строев с важным видом. — Так. Для чего применяется СПШ? Кто скажет ответ?
Погранцы, которые, несомненно, знали правильный ответ, принялись недоумевающе переглядываться. Никто не спешил подниматься, шкурой чувствуя какой-то подвох.
— Алейников, — Строев показал рукоятью пистолета на Стаса, сидевшего со мной за одной партой, — для чего применяется СПШ?
Стас растерянно заозирался по сторонам. Потом медленно, как-то нехотя, встал из-за парты, проговорил:
— Сигнальный Пистолет Шпагина применяется для стрельбы сигнальными и осветительными ракетами разного цвета горения.
— Совершенно верно, ефрейтор Алейников. Именно для этого, и ни для чего больше. Это очень узконаправленное приспособление. Пожалуйста, садитесь.
Стас опустился на свое место, а Строев продолжил менторским тоном:
— В пограничной службе подача сигналов с помощью сигнальных патронов — это способ взаимодействия и передачи сигналов между заставой и нарядами, а также последними между собой. Если, конечно, осуществить взаимодействие другими способами и средствами, по тем или иным причинам не представляется возможным. Пистолет Шпагина — небоевое оружие. Как вы все знаете. И тем более — не игрушка. Не развлекательный пиротехнический инструмент.
С этими словами политрук вновь зыркнул на Алейникова. Тот отвел взгляд.
— Тем не менее раз уж это небоевое оружие, некоторые бойцы относятся к нему несерьезно: используют не по назначению, а то и вовсе не соблюдают техники безопасности. В отдельных случаях, по глупости некоторых лиц, объединяются оба этих печальных обстоятельства.
— Видал, как он на тебя зыркнул? — Шепнул Алейникову Малюга, сидевший перед нами, за одной партой с Васей Уткиным. Я глянул на забеспокоившего Стаса. Тот решил, видать, что Строев каким-то чудом осведомлен о его недавней любви осуществлять побудку афганских пограничников посредством советского сигнального патрона.
— Поди знает, как ты любил зеленых на том берегу гонять, — добавил Малюга, подтверждая опасения Стаса.
— Если б я знал, что они собственный пост подорвут и уйдут в душманы, я б и не так их погонял, — зло и нервно сказал Малюге Стас.
— К чему это может привести, нам на собственном, печальном примере продемонстрировали бойцы мотоманевренной группы одного из сводных отрядов, — продолжал Строев, — рядовой Сагдиев, пожалуйста, осмотрите буклет и передайте дальше, по рядам.
С этими словами политрук отдал буклет Сагдиеву. Он, сидящий вместе с Синицыным,
— Рядовой Сагдиев, рядовой Синицын, встать! — Гаркнул Строев.
Оба пограничника мигом поднялись, стараясь задавить улыбки.
— Что вас так рассмешило?
Несколько мгновений ни тот ни другой, не решались ответить. Потом Синицын все же с трудом процедил:
— Виноват, товарищ старший лейтенант. Мы не нашли в буклете ничего смешного.
— Я вижу, — кисловато буркнул Строев. — Так вот, сообщаю вам, что там и правда ничего смешного нет. Тем более в произошедшем ЧП. Более того, боец, участвовавший во всем этом балагане, получил серьезные травмы. Но к счастью остался жив. Так что, откинетесь к теме сегодняшнего занятия с особым вниманием и серьезностью.
— Виноват, есть отнестись с особым вниманием и серьезностью, — отчеканил Синицын, и Сагдиев к нему присоединился, буркнув свое «есть». После политрук разрешил обоим сесть на свои места. Спросил:
— Посмотрели? Пустите дальше, по рядам.
Брошюра пошла по рукам, и у молодых погранцов тут же приподнялось настроение. Каждый хотел узнать, чего же там такого, в этой брошюре есть веселого.
Посмотрев ее, парни сдерживали смех, кто-то беззвучно хихикал, стараясь не привлекать внимание Строева, описывающего всю ситуацию словесно:
— Экипаж БТР, окончив боевое дежурство, — говорил Строев, — возвращался к расположению. По пути бойцы встретили афганца с ишаком, возвращавшегося к своему кишлаку. Удержаться «бравые бойцы» не смогли. У старшего сержанта, командира БТР был при себе фотоаппарат…
Когда брошюра попала и к нам со Стасом, Алейников нетерпеливо уложил ее на середину парты, стал листать. Конечно же, написанное вначале предисловие Стаса совершенно не интересовало. Он сразу же нашел первую фотографию, напечатанную на третьей странице.
На ней был изображен экипаж БТР, позировавший на фоне своей боевой машины. С крайнего правого бока к ним примостился растерявшийся афганец, которого один из бойцов обнимал за плечи могучей рукой. Слевого же погранцы поставили очень грустного осла.
Следующая фотография изображала всего одного пограничника, обнимавшего афганца. Другая — его же, но обнимал он уже ишака.
На последней «обниматель» был изображен сидящим на броне БТР, над люком мехвода. Присутствовал на ней, собственно говоря, и сам мехвод. Он высунул наружу голову и скорчил зверского вида гримасу. Фишка заключалась в том, что боец приставил к голове, кривлявшегося изо всех сил механика, СПШ.
Надпись под фотографией со всей серьезностью гласила: «Через секунду прогремел выстрел».
Алейников прыснул, закрыв губы ладонью. Я ухмыльнулся, многозначительно уставился на Стаса.
— Алейников! Тебе чего, тоже смешно?! — Заорал на него Строев.
— Виноват! — Подорвался Стас с места.
— А вот я тебе…
Строев недоговорил, потому что в дверь робко постучали, а потом она со скрипом отворилась. Все глянули на вошедшего. В проеме двери, опираясь на костыль, стоял Нарыв.