Смертельный огонь
Шрифт:
До него оставалось пятьдесят шагов.
Хехт размял плечи, и автореакционные наплечники подстроились под движение. Затем хрустнул шеей, наклонив голову из стороны в сторону.
— Потому что мне нужна практика. Я убил одного легионера в перестрелке, и мне положена дуэль.
Оставалось двадцать шагов, и Квор Галлек ускорился.
— Значит, клинки? — спросил он, доставая из ножен меч. Он повернул рукоять, и клинок разделился на три части, превратив меч в короткий трезубец. — Хорошо, но должен заметить, что не ожидал
Пять шагов.
Хехт вздрогнул:
— Что?
Квор Галлек застал его врасплох, отбив торопливо выставленную защиту и вонзив трезубец в нагрудник серого легионера до самой плоти.
— Нарек от Слова, — ухмыльнулся он.
Хехт подался назад, хрипя от боли, но вызывала ее не только глубокая рана в груди.
Квор Галлек повернул клинок, выворачивая плоть, а затем выдернул его так резко, что за острием потянулась дуга крови.
Хехт взревел и упал на колено.
— Я…
Он выронил меч.
— Не знаю, что с тобой сделали, — сказал Квор Галлек, срывая с Хехта шлем, — но работа выполнена слабо. — Он схватил его за подбородок, поднял лицо к свету и склонился к нему. — Ты выглядишь совсем иначе, брат, но это по-прежнему ты. Я чувствую это, Бартуса Нарек. Я своих не забываю.
Он отпустил Нарека, словно потерял к нему интерес. Ошарашенный легионер мог лишь тупо смотреть на него.
— Жаль, что Илия добрался до тебя первым.
— Замолчи, — сказал Нарек, глотая звуки из-за хаоса в голове, где пытались вырываться на свободу тщательно скрытые части разума. — И просто покончи со мной.
Квор Галлек мгновение смотрел на него, решая, стоит ли обрывать жалкую жизнь предателя.
— Что ты чувствовал?
Нарек непонимающе захрипел, и Квор Галлек скривился:
— Я про фульгурит, идиот! Что ты чувствовал, когда прикасался к нему? Что он с тобой сделал, Нарек? Почему ты отрекся от Слова?
— Он лишь открыл мне правду, — ответил Нарек и издал смешок, который вскоре превратился в сиплый хохот.
Квор Галлек ударил его рукоятью в левый высок, лишив сознания, и поморщился, когда цепь опять натянулась.
Дегат получит, что хотел. Квор Галлек выполнит обещание. Не сейчас, но скоро. И тогда Слово избавится от Бартусы Нарека.
Квор Галлек оставил его на полу. Награда ждала совсем рядом, и времени на предателей не было.
Глава 45
Без огня нет искупления
Сперва Ксафен решил, что его братья мертвы. По крайней мере один погиб: за толпой горящих предателей виднелся обезглавленный труп Зонна. Ксафен никогда его не понимал, холодная логика технодесантника отстояла слишком далеко от его горячности, но он все равно был Саламандрой. Братом.
Как и его эфонионские братья, лежащие на черном песке,
Смерть требовала возмездия.
Как Задар и Кур’ак, погибшие из-за него, из-за того, что он поддался безумию.
Позор требовал искупления, но искупления не могло быть без огня.
Ксафен собирался сжечь в нем всех Несущих Слово. — Жги их! — закричал он, и его крик слился с низким ревом огнеметов.
Броня Му’гарны и Бадука почернела от огня, но они не утратили ни сил, ни гнева, и поливали врагов горящим прометием.
Ксафен тоже почернел, а огнеметная перчатка не работала, поэтому он вскинул болт-автомат на плечо и стрелял в головы сквозь марево и клубы дыма, хотя это и казалось ему слишком милосердным.
Убив четверых, чьи шлемы раскололись на части от мощных взрывов, Ксафен убрал болтер и достал два клинка.
В левой руке он держал каскару, с широким блестящим острием, в правой — зазубренный нож длиной почти в предплечье.
— Не останавливаться!
Му’гарна и Бадук и не собирались; напротив, они шагнули вперед, усиливая поток огня.
Ксафен сражал всех, кто выходил из огненной бури на прямых ногах. Одному Несущему Слово он вогнал каскару в пластинчатую вокс-решетку, так что меч вышел сзади из шеи и горжета, и услышал радующий клекот крови. Другой рухнул на колени, охваченный огнем, и задыхался, пока Ксафен не перерезал ему горло ножом.
Брызнула уже запекающаяся кровь, перелетев через руку пирокласта и омыв нагрудник.
Ему казалось, что он участвует в обряде очищения, смывает позор, которым покрыл себя на нижних палубах. Это не могло восстановить утраченную честь, но хотя бы ослабляло ярость.
Из огня вышли, пошатываясь, два воина, прорезая дым светящимися линзами в попытке разглядеть врага.
Один поднял болтер, и Ксафен метнул нож ему в глаз. Ретинальный свет в нем погас, а затем мигнул и потух и во второй линзе, после чего Несущий Слово упал лицом вперед.
У второго был только цепной меч; кобура для пистолета была пустой и изорванной.
Не разобрав колхидского проклятия сквозь рычание цепных зубьев, он просто врезался во врага плечом, опрокинув его на колени, уклонился от неловкого взмаха и вогнал каскару в живот снизу вверх, так что она вышла из затылка.
— Я не говорю на предательском, — плюнул он в звуковой приемник воина и оттолкнул труп ногой, чтобы высвободить клинок.
Он помедлил, чтобы достать нож из глаза второго предателя, и продолжил попеременно заниматься своими жертвами и следить за тем, как Му’гарна с Бадуком уводят остальных от входа в тоннель генераториума.
Гарго, залитый кровью, бьющей из его отрезанной руки и из шеи Зонна, все еще полз оттуда.
— Убей его… — просипел кузнец, подтягиваясь в сидячее положение и прижимая к груди какой-то предмет, похожий на подрывной заряд.