Смертельный огонь

Кайм Ник

Презрительно фыркнув, он выпустил рукоять и достал нож Асирнота. И то ли сущность одного примарха отреагировала на другого, то ли еще что-то, но клинок слегка завибрировал в руке.

Сердце колотилось, чувствуя неотвратимость судьбы.

Он поднял нож над головой, смутно ощущая, что в коридоре за святилищем кто-то есть. Это не имело значения, он был так близок к цели, что никто уже не смог бы его остановить. Фульгурит будет его. А с ним он…

Квор Галлек содрогнулся, когда невероятно мощная психическая

сущность, которая уже некоторое время приближалась к «Харибде», вдруг вышла в реальность.

Он успел отрезать лишь щепку, ничтожную долю того, что хотел. Рыча от раздражения, он выпустил цепи, и святилище исчезло в ослепительной вспышке света…

Маленькая девочка в равном белом платье, одинокая и босая, стояла на пути Нумеона. Из-за спутанных прядей показались злобные нечеловеческие глаза, неестественно большие и черные. Они немигающе смотрели на него и манили.

— Она вырежет второй глаз…

Нумеон выставил перед собой Драукорос и улыбнулся:

— Он вырежет твое демоническое сердце.

Но улыбка угасла, его охватило сначала горе, а потом гнев, когда он заметил убитых. Орн и Ран’д пронзили друг друга клинками, став врагами по воле какого-то первобытного зла, о котором Нумеон ничего не знал, но в реальности которого теперь не сомневался.

Когда суеверие столкнулось с наукой, последней пришлось отступить перед свидетельствами колдовских, мистических вещей. Они обратили Хоруса, который должен был быть лучшим из них. Разве были шансы у Орна и Ран’да?

Но Нумеон продолжал сопротивляться. Как и другие, включая его отца. Эта война привела в мир мрачную тьму, но бастионы света еще оставались.

В этот миг откровений Нумеон четко понял одно: Вулкан непременно должен вернуться.

— Отойди, тварь! — оскалился он за шлемом, на котором были свои клыки.

Девочка притворно улыбнулась. И тоже показала клыки — в дополнение к когтям.

— Святая истина — шесть, и шесть — святая истина, — пропела она пронзительным голосом.

Уверенность Нумеона немного ослабла, когда из темных альковов и теней, только что пустых, вышли еще пять сирен.

Он выставил перед собой печать, что придало ему смелости.

— Я изгоню вас обратно в эфир, — пообещал он. — Отойдите от моего отца!

Сестры, казалось, замешкались при виде символа примарха в руках воина со столь крепкой верой. Нумеон уже осмелился надеяться, что печать защитит его, пока он не доберется до Вулкана.

— Она отрежет ему голову. Она убьет отца…

Сирены одновременно приблизились, беззвучно ступая по палубе.

Нумеон взмахнул Драукоросом, разминая плечо и запястье. Зубья меча со свистом прорезали воздух.

— Даже без глаза и одной руки, я все равно не… — Слова застряли у него в горле.

Сестры остановились. Все остановилось. Даже пылинки

в столбах фосфорного света замерли. Капли конденсата на трубах, дым из вентиляционных решеток, искры от замыкания в проводах. Все было в стазисе.

Сердце колотилось, как барабан, дыхание отдавалось громом в ушах, но Нумеон все же собрался и попытался понять, почему он еще может двигаться. Разгадка не заставила себя ждать.

— Ты сбился с пути, Артелл, — прозвучал хриплый, скрипучий голос.

Перед дверью в святилище стоял кто-то, слишком высокий для легионера.

Примарх.

Нумеон подавил желание опуститься на колени, когда на него обрушилось ощущение невероятной силы. Он осмелился загореться надеждой, но эта надежда быстро потухла, когда примарх вышел из теней — или, возможно, повелел им отступить.

Бронзовая расслаивающаяся кожа, из-под которой проглядывала грубая зеленоватая патина. Доспехи из потрескавшейся дубленой кожи. Посох в тонких пальцах, шишковатый и искривленный. Хрупкие конечности, с выпирающими костями. Один глаз, а вместо второго — грубый разрез в рубцовой ткани.

Циклоп.

— Никому не спасти тебя… кроме меня.

Надменный. Всеведущий.

Магнус Красный.

Глава 48

Король в алом

Боевая баржа «Харибда», грузовые отсеки

Нумеон упал на колени перед могучим примархом Тысячи Сынов. Не от страха, не из-за эмоциональной реакции на Алого Короля, а скорее по принуждению. Как бы разум ни протестовал, ноги Саламандры налились свинцом, а голова невольно склонилась в почтении. Только глаза получилось не опустить, и теперь он смотрел на примарха, настороженно, но вызывающе.

Не отводить взгляд было сложно. Магнус Красный испускал опасную ауру, такую горячую, что она жгла глаза. Она отражалась и в грозном облике.

Примарх сильно изменился с тех пор, как Нумеон его видел, — впрочем, та давняя встреча была короткой. Теперь он казался… подточенным, как будто его разбили на куски. Нумеон понятия не имел, как такое возможно, но впечатление получилось сильным.

— Я много бродил по шторму, — проговорил Магнус, — я знаю, что скрывается в его беспокойных морях, как знаю и то, что таится в тебе, Нумеон.

На чьей стороне Тысяча Сынов, не было известно ничего, кроме слухов. До выживших на Истваане V доходили скудные вести о великой войне, и не многие можно было проверить. Даже в Империуме Секундус Нумеону удалось собрать лишь несколько обрывков из того, что знали Ультрамарины. Информации было мало, и она скрывалась за океанами сомнений и молчания.

Магнус мог быть предан Трону, а мог быть союзником Хоруса. Нумеон же не имел возможности определить приверженность примарха по одному его виду.