Смертельный огонь
Шрифт:
— Это что-то новое…
Нумеон хотел предупредить братьев, но Ворко уже бросился вперед. По ногам текла кровь из глубокой раны на животе, такой тонкой струйкой, что он ее толком не заметил.
До сих пор ребенку было достаточно насмешек и обмана, но теперь она хотела крови.
— Мы добрые, мы ласковые…
Нумеон схватил огнемет Ворко и зарычал, пытаясь скрыться от голосов:
— Уничтожить их!
Активировав огнемет, он выпустил в коридор широкий конус горящего прометия. Затем еще один.
Одну
— Позади еще трое! — крикнул Зитос, одновременно с Абидеми и Дакаром переключаясь на болт-пистолеты.
С клинками можно было не сомневаться, что враг убит, но пока что следовало в первую очередь не подпускать его к себе. Нумеон услышал стаккато тяжелых ударов, почувствовал в затылке вибрацию и выпустил третий поток огня. Почерневшая сирена упала и обратилась в пепел.
— Еще двое с этой стороны!
Бросив огнемет, Нумеон взял воткнутый в пол меч, а второй рукой поднял Ворко на ноги.
— Еще не умер?
Ворко медленно покачал головой. Он уже держал в руках пистолет. Нумеон отпустил его и прокричал остальным:
— Вперед!
Зитос встал рядом с Нумеоном, Дакар и Абидеми замкнули строй, и Саламандры двинулись по коридору.
Накал боя к тому моменту значительно вырос, но легионеры адаптировались.
Нумеон повел их в охваченный огнем коридор. В порожденном им пламени пластек плавился как воск и стекал с потолка на пол длинными нитями. Разоблаченные сирены пошли в наступление.
Ворко выпустил в одну сестру три снаряда, но она тут же вскочила. Несколько секунд спустя она уже атаковала его, оставляя длинные борозды на нагруднике кричащего и сопротивляющегося Саламандры.
Нумеон вогнал Драукорос ей в бок. Она завизжала так громко, что у него треснула линза шлема, повернула голову почти на сто восемьдесят градусов и уставилась на него.
— Второй глаз она вырежет…
Он выдернул меч через ее спину. Растянув рот в безмолвном крике, она обратилась в кровавую жижу, утекла через щели в полу, и с ней было покончено.
Как и с Ворко. Он, прислонясь к стене коридора, безуспешно пытался удержать внутри изрезанные кишки.
Поклявшись отомстить, Нумеон замахнулся Драукоросом, но обнаружил, что остался один. Вторая сирена исчезла.
В коридор вернулся мигающий фосфорный свет, а вместе с ним — и гул атмосферных рециркуляторов.
— Все кончено? — спросил Дакар, лихорадочно ища врагов глазами.
— Для Ворко — да, — печально ответил Зитос.
Нумеон опустился на колено рядом с погибшим Саламандрой.
— Что теперь? — спросил Зитос.
Нумеон снял шлем, ощутив мимолетный дискомфорт, пока организм привыкал к резко изменившейся атмосфере. Целый глаз все равно ничего не видел из-за трещин в линзе.
— Мы разделимся.
Зитос
— Что?
— Все хуже, чем я думал, — сказал Нумеон, смотря на труп Ворко. — Несущие Слово и адские отродья, которых они привели на корабль… — Он опустил взгляд на печать, крепко зажатую в руке. — Отыщите остальных, перестройтесь. Я иду в святилище.
Нумеон встал и посмотрел в пустые линзы на шлеме Зитоса.
— Это не одержимость и не пренебрежение к долгу, брат. Я должен защитить примарха. Я сердцем чую, что он в опасности.
— Брат, его тщательно охраняют, — ответил Зитос.
— От Орна и Ран’да не слышно ни слова!
— Ксафен в этот самый момент патрулирует те коридоры.
— Мы тоже патрулировали, а потом оказались на одной из закрытых палуб. И то, что мы там видели… Я не верю, что это всего лишь созданная сиренами иллюзия.
— Думаешь, он был настоящий?
— Стал бы я иначе просить тебя остановиться? Он заботится о нас даже после смерти, и теперь я должен позаботиться о нем в ответ. Я еще на Траорисе понял, что это мой долг.
Зитос и Нумеон пожали друг другу запястья, скрепляя воинское соглашение.
— Спаси нашего отца, а я спасу корабль.
Глава 47
Незваные гости
Хехт потерял сознание лишь на мгновение, но, когда он очнулся, Проповедник уже исчез.
Он с трудом встал, тяжело прислонился к стене и держался за нее, пока контроль над телом не вернулся. Но не только тело его подвело. Разум тоже пострадал.
В его сознании существовали две личности, борющиеся за контроль. Он был Каспианом Хехтом и Бартусой Нареком, и их стремления так близко совпадали, что нейронная обработка, которой его явно подвергли, дала осечку и привела к этому шизофреническому состоянию.
Квор Галлек понял это, и его открытие повредило сознание Хехта. И как Нарек, и как Хехт он отчаянно пытался вспомнить, что с ним сделали и какой приказ заложили в глубинах сознания, но ничего не получалось.
Он вспомнил свое отражение и то, каким чужим и одновременно привычным оно казалось. Он знал, что ему дана миссия, всегда знал, но суть этой миссии продолжала ускользать.
— Я Каспиан Хехт, — проговорил он вслух, но слова звучали неубедительно. — Я странствующий рыцарь лорда Малкадора, я…
«Нет, ты Нарек Слова», — возразил внутренний голос, но и эти слова казались пустыми.
На пол натекла лужа крови из раны в голове, куда его ударил Квор Галлек. Он опять взглянул на свое отражение в ней, на эти благородные черты, на искусно измененное строение лица, на отбеленную, словно чистый холст, кожу, там, где были колхидские надписи.