Смертельный выбор
Шрифт:
– Следователь сказал, что тебя арестовывали за наркотики.
Он откинулся на стуле и вытянул ноги.
– Просто замечательно! Снова это дерьмо.
– Какое дерьмо?
– Бог мой, да тебе опять кажется, что я не вышел из детсадовского возраста.
Его голос ожесточился, от смешливого настроения не осталось ни следа.
Я ждала.
– Я всего лишь купил травку за десять долларов для одной подруги, потому что она оставила дома свой кошелек. Не успел я отдать ей марихуану, как откуда ни возьмись нарисовался фараон и остановил меня за превышение скорости.
– Почему ты превысил скорость?
– Я слегка выпил.
Он старательно пытался большим пальцем ноги проделать дырку в ковре. Такой длинный тонкий палец, шишковатый в суставе, слегка выступающий из-под ногтя. У моего отца был точно такой же палец. Сейчас, когда я посмотрела на него, сердце сжалось от боли. Каждая клеточка его тела напоминала мне о папе.
– Ну ладно, я напился в стельку. Но я не принимаю наркотики. Я тебе об этом уже говорил. Матерь Божья, да ты начинаешь вести себя как мой папочка.
– Ты хочешь сказать, как все любящие родители. – Мой голос слегка дрожал от обуревающей меня злости, смешанной с нежностью.
– Слушай, я ходил на общественные работы и прошел их жалкую реабилитационную программу для наркоманов. Народ, вы что, собираетесь всю жизнь меня этим попрекать?
Выпалив эту гневную тираду, он встал со стула и, ссутулившись, вышел из комнаты. Через несколько секунд до меня донесся шум громко хлопнувшей двери в комнате для гостей.
«Что ж, ай да молодец, Бреннан! Заслуживаешь никак не меньше ордена за столь результативный вклад в воспитательный процесс».
Я убрала со стола, разложила обратно по пакетам остатки еды и загрузила посудомоечную машину. Затем набрала номер Говарда.
Трубку никто не поднял.
Черт тебя побери, Гарри, почему ты мне об этом не рассказала? И какого черта ты потащилась в свою Мексику?
Я позвонила Изабель, надеясь задать ей несколько вопросов относительно Лайла Криза.
Автоответчик.
Остаток вечера я провела с романом Пэта Конроя, который забросила неделю назад. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в Каролине.
Как и следовало ожидать, Кит еще спал, когда я уходила на работу. На сей раз планерку я не пропустила.
Возвратившись в кабинет, я застала там Клоделя.
– Ну как, выяснили, кто убил Дорси? – поинтересовалась я, бросая на стол регистрационный журнал запланированных дел.
Он одарил меня взглядом, который запросто мог бы заморозить кипящую лаву, после чего протянул конверт.
Я села, открыла запертый на ключ ящик стола и вручила ему снимок с Миртл-Бич.
– Как вы сказали, откуда он у вас появился?
– Я не говорила. – Я протянула ему лупу. – Потому что сама не знаю.
– Он что, просто взял и с неба свалился?
– Можно сказать и так.
Клодель принялся рассматривать фотографию.
– Я заметила его вчера. Не берусь утверждать точно, когда именно он оказался на моем столе.
Несколько секунд спустя он замер и склонился над лупой. Затем сказал:
– Вы имеете в виду того мужчину рядом с
27
Американская рок-группа, образованная в 1969 году.
– Дайте посмотрю, – ответила я, слегка удивленная его музыкальными познаниями. Мне казалось, что такой человек, как Клодель, слушает только классику.
Он пододвинул снимок ко мне и показал.
– Да. Девушка рядом с ним не кто иная, как Саванна Оспрей.
Клодель снова взялся за увеличительное стекло.
– Вы уверены?
Я вытащила школьную фотографию Саванны, которую мне дала Кейт. Он внимательно рассмотрел ее, затем вернулся к снимку пикника, потом снова к Саванне, мотая головой туда-сюда, словно следил за полетом мяча через сетку на Уимблдонском турнире.
– Вы правы.
– А как насчет парня с пряжкой?
Он показал конверт в моей руке, о котором я совершенно позабыла.
– Дежарден до болезни был крупным парнем.
Я вытряхнула фотографии, а Клодель обошел стол, чтобы мы могли смотреть их одновременно.
Крупный – не то слово. Фигура с фрагментами головы, которую я увидела в кресле, была всего лишь тенью того тела, в котором некогда обитал Чероки Дежарден. До того как рак иссушил его внутренности, а таблетки и всякая химия оказали свой волшебный эффект, этот человек своей массивностью напоминал скалу, хотя и рыхлую, с огромным вздувшимся выступом-животом.
Снимки охватывали период в несколько лет. Бороды приходили и уходили, волосы постепенно редели, но огромный живот и черты лица почти не менялись.
Пока не нагрянул рак.
За шесть месяцев до смерти от Чероки уже мало что осталось, он стал призрачной тенью себя прежнего, окончательно облысел и превратился в настоящий скелет, напоминая заключенного концлагеря. Если бы на снимке не было соответствующей маркировки, я бы никогда в жизни не подумала, что это один и тот же человек.
Всматриваясь в его лицо снова и снова, от снимка к снимку, я вспомнила одно старое высказывание Марлона Брандо. «У меня глаза как у мертвой свиньи», – сказал о себе состарившийся актер.
Не стоило даже брать в голову, Марлон. Они хорошо тебе послужили. Тогда как этот парень выглядел одновременно угрожающим и жалким, как бродяжка-собачонка с украденным куском мяса.
Но сколько мы ни старались, нам так и не удалось наверняка установить, был ли наш недавно умерший, но ничуть не оплакиваемый Чероки тем парнем, который красовался в пряжке на снимке из Миртл-Бич.
30
Я собрала все фотографии Чероки, и мы с Клоделем спустились в отдел, на двери которого висела табличка: «Обработка изображений». Мы договорились, что я попробую поработать над снимком с помощью «Фотошопа», поскольку довольно неплохо знаю эту программу. Если и она не поможет, в таком случае сотрудники отдела прогонят изображение через другие графические программные средства.