Смерти подобна
Шрифт:
— Тогда обещай больше не обращаться к Жнецу, — ответил быстрее, чем подумал. Ее глаза распахнулись сильнее. На секунду Кристина попыталась отодвинуться, затем замерла и, опуская ресницы, прошептала:
— Знаешь же, что не стану.
— Тогда и меня не проси.
Я спасал людей, меня так учили. И дело даже не в моей вере в Бога, ценностях церкви. Те, кто нуждается в помощи, всегда будут для меня важны. Испуганные взгляды бравых солдат на демонов и существ пустоты вселили в меня уверенность в собственном решении. Риск, на который я пошел, был полностью оправдан.
«Советую
Слова капитана прозвучали в моей голове, будто он стоял сейчас над моей кроватью. Чем больше людей узнавало мою тайну, тем сложнее было ее скрывать. Когда знает один — это секрет. Двое — уже толпа. Что же говорить, когда таких человек с десяток?
— Долго там еще? Сколько прощаться можно, сказал же — режим! — в дверь задолбили с силой, и я с сожалением отпустил Кристину, которая поднялась, поправляя волосы. Ее лопата изобразила недовольство, взяв пример с кикиморы за дверью, и стукнула ковшом по полу.
— Однажды я ее точно переплавлю, — мрачно изрек я, услышав тихий смех в ответ. — Правда, для начала выпишусь. Иначе сойду с ума раньше от такого надзора.
— Зато под присмотром, — подмигнула Замогильная, хватая свою сумку с пола, но в последний момент замерла и повернулась ко мне.
— Ты не замечал ничего странного за отцом Сергием? — она спросила как бы между прочим, однако пальцы крепко сжались на лямке. Втянув носом воздух, я почувствовал, что ее следующие слова мне не понравятся.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
По бегающему взгляду стало понятно, что все это не из праздного любопытства. В голове мелькнули наши последние встречи с Сергеем Владиславовичем. Он был весел, даже чересчур. Постоянно меня подбадривал, однако периодически отводил взгляд и все время повторял: «Этого не должно было произойти». В тот момент мне не было необходимости спрашивать о значении этой фразы. Зато сейчас, глядя на напряженную Кристину, подсознание подбросило парочку версий.
— Просто… — она протянула, размахивая руками.
— Ну я же сказала: режим! — рявкнула кикимора, хлопая дверью палаты.
— Да слышим мы вас, чего орать? — огрызнулась тут же Замогильная, гордо вздергивая подбородок и беря свою лопату. — Вообще должны вести себя вежливее. Вы все-таки в больнице.
— Чего?! Вот хамка! — возмутилась недовольная нечисть, сдувая прядь зеленых волос со лба.
— Да все мы уже, все. Не надо только психовать, — раздраженно добавил я, поднимаясь и чуть пошатываясь, но заслоняя собой Кристину.
— Живо на процедуры! У-у-у, пациенты окаянные. Никакого продыху с вами, — прорычала она, оскалив острые зубы.
— Пошли, Шумский, а то в порыве гнева нас еще загрызет, — шепнула мне на ухо хохочущая Крис, дергая за футболку. — Ты у нас временно не актив, а я могу дать ей только лопатой промеж глаз.
Судя по тому, как кровожадно вспыхнули руны на древке, артефакт был полностью с Кристиной солидарен во втором
Я так и не успел спросить Кристину насчет отца Сергия. Почему она вдруг начала его в чем-то подозревать? Думала, что он причастен к краже мощей или что-то видела в межпространстве, будучи под зельем? Пока пил горькие волшебные пилюли, навещал кабинеты лекарей, а под конец вернулся в свою палату, где одна из медсестер, уже человек, поставила мне капельницу с укрепляющим зельем. Пока лежал, передумал кучу возможных вариантов: от самых безобидных до настоящих ужасов.
Нет, нет, отец Сергий не мог участвовать ни в чем противозаконном. Более порядочного человека еще поискать нужно. Разве может он причинить кому-то вред, когда даже насекомое боится задавить и все свое время отдает детскому приюту при церкви. Воспитанники его обожают, в нашей школе его фотография до сих пор на почетной доске славы, а настоятель каждый день ставит его в пример молодым послушникам.
Да такого быть не может.
— Отец диакон, прошу прощения. Мне нужно убрать капельницу, — услышал я женский голос со стороны двери.
Моргнув, понял, что задремал, и потер ладонью лицо, позволяя молоденькой худенькой девушке в марлевой маске подойти к моей кровати. Пока она отцепляла почти пустой пакетик, я устало смотрел в сторону окна. На улице стемнело, скоро должны были объявить отбой. Обычно мои процедуры заканчивались раньше, но, видимо, в этот раз персонал был занят.
— Не помню, как приносили ужин, — пробормотал я, ощущая, как слипаются мои глаза. От дурацкого зелья все время клонило в сон. — Тихо совсем, сколько времени?
— Одиннадцать вечера, немного задержались из-за срочной операции, — ответила медсестра, вынимая катетер и складывая все на передвижной столик, с которым сюда зашла. — А ужин вы пропустили, уснули просто. Я сделаю вам последний укол на сегодня.
— М-м-м, ясно, — закрыл глаза, откидываясь на подушку и почти сразу едва не провалился в сон.
Не знаю, что произошло. Какое-то внутреннее чутье заставили открыть глаза. Чуткий слух уловил едва слышимый звук лязгнувшего металла. Будто где-то вдалеке гремели кованные цепи. Девушка стояла на своем месте, возле моей постели, держа наготове шприц, наполненный чем-то мутным. Мне и раньше делали уколы на ночь, только вот в этот раз определенно что-то было не так.
— Что это? — я попытался вскочить, но она схватила меня за запястье и крепко сжала.
— Лекарство, — словно эхом повторила девушка, холодно посмотрев на меня и направляя иглу точно мне в вену. — Не волнуйтесь, отец диакон, это для вашей же пользы.
В моих ушах вновь послышался лязг. Теперь он слышался отчетливо, будто кто-то рядом пытался выбраться из оков. Это заставило меня резко, почти по инерции выпустить звуковую волну, мазнув свободной ладонью по воздуху и отправляя медсестру вместе со столиком в полет до противоположной стены.