Смертники
Шрифт:
— Это видеть надо.
— Что-то с «венцом»? — насторожился Столяров.
Вместо ответа Олег громко вздохнул и ссутулился, радуясь, что Михаилу видна только его спина. Контролировать выражение лица намного сложнее. Особенно когда сердце стучит в груди так, словно кто-то перевёл рычажок с одиночного боя на автоматический и в каждом его ударе тебе слышится: «Убей!». Убей существо, которое, не задумываясь, убьёт тебя и перешагнёт через труп, лишь бы всё было в порядке с его драгоценным «венцом»!
По пути к баскетбольной
— Ну!
Олег снова вздохнул — смесь раскаяния и печали — и, шмыгнув носом, попросил:
— Отдай пистолет.
— Что?! — Лицо Столярова перекосило от подобной наглости.
— Отдай, — жалобно повторил Гарин. — А то ты убьёшь меня, когда узнаешь.
— Да я тебя… — Михаил задохнулся от возмущения, затем рванул пистолет из-за пояса и сунул его рукояткой вперёд в протянутую ладонь. — Держи! Но если что-то не так с «венцом», я тебя и без пистолета…
— Я знаю, — кивнул Олег и пробормотал: — Амударья пятнадцать.
— Чего пятнадцать?
— Ничего. Тебя в детстве дразнили жадиной? — невпопад спросил Гарин.
— Не думаю.
— А говядиной?
— Меня вообще не дразнили. Я всегда крепкий был. Здоровее сверстников.
— Крепкий… — повторил Олег. — Ильи Муромцы в роду были?
— Что?
Столяров шагнул к зарвавшемуся молокососу, из которого, похоже, пришла пора вытрясти немного дури… Вернее, попытался шагнуть. Но не смог. Его ботинки, казалось, приросли к земле.
— Что ты… Что ты сделал?
— Жадину-говядину из детской дразнилки, — охотно пояснил Гарин, отступая от Михаила ещё на несколько шагов. — «Жадинка» — редкая аномалия и, можно сказать, бестолковая. Рядом с какой-нибудь «жаркой» или «воронкой» «жадинка» выглядит недоразумением. Она не разрывает, не жарит, не бьёт молнией, просто притягивает разную металлическую мелочь: болты, скрепки, пуговицы. Для человека она не опасна. Но если прикормить «жадинку» «ломтем мяса», сила её притяжения возрастает на порядки. Сытая «жадинка» может без труда удерживать бочку или пулемёт. Или тебя, Миша.
— Погоди, я не пожалею свои берцы… — Столяров судорожно завозился со шнурками. Вот он расшнуровал ботинки и попытался сделать шаг.
— Понял теперь? — улыбнулся Олег.
Столяров промолчал. Похоже, аномалия притягивала не подкованные подошвы ботинок, как он подумал сначала, а его самого.
— Чего ты хочешь? — спросил Михаил.
— Поговорить.
— А нельзя было по-человечески? Думаешь, под дулом пистолета я стану разговорчивей?
— Я не буду в тебя стрелять. Мне очень хочется, но в этом нет смысла. Через двенадцать
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — просто ответил Олег. — У тебя есть выбор. Ответить на мои вопросы и легко умереть от пули или встретить выброс на улице и остаток жизни искать дорогу домой.
— Совсем охамел, — прокомментировал Столяров и, выставив перед собой сжатые кулаки, спросил: — Угадай, в какой руке?
— В левой, — машинально откликнулся Гарин.
— Выиграл. — Михаил разжал левый кулак и показал Олегу кольцо от гранаты.
— В третий раз фокус не впечатляет, — сказал Гарин.
— Мне плевать, что там тебя впечатляет, — закипая, начал Столяров. — Пусть я не переживу выброс, но и ты до него не дотянешь.
— Вот как? — Олег улыбнулся, но уголки губ дёрнулись вниз, словно он собирался заплакать. — У тебя поднимется рука убить меня во второй раз?
— Что ты сказал? — опешил Михаил.
— То, что ты слышал… Палач.
Даже если бы Гарин отвесил собеседнику пощечину, ему вряд ли удалось бы добиться лучшего эффекта. Голова Столярова дёрнулась назад, во взгляде мелькнула беспомощность.
— Вот оно что… — Он опустил глаза. — Кто ты сейчас, Олег или Дизель?
— Я… — Гарин открыл рот, но понял, что вопрос ставит его в тупик. Наконец он ответил: — Я тот, из кого ты по капле высосал жизнь, а потом убил.
Михаил закусил губу.
— Мы не пытали Дизеля, — сказал он.
Олега передёрнуло. По его перекошенному лицу было непонятно, хочет ли он ударить Столярова, плюнуть в него или пристрелить.
— Мы не пытали Дизеля, — тихо повторил Михаил. — Это парапроптизол, прививка страха. Одна инъекция, и арестованный сам придумывает себе такие ужасы, что никакие пытки не нужны.
— Чушь! — заявил Олег, но в голове, сминая уверенность, пронёсся полный отчаяния стон: «Только не глаза… Пожалуйста… Вы уже делали это…» Разве не чушь? — Чушь! — повторил он. — И комнату с гвоздями выдумал Дизель?
— Комнату с гвоздями? — вскинул брови Столяров. — Ах, вот почему он так дёргался. Я думал, его бьёт током. Ну да. Комната с гвоздями… Не было там никаких гвоздей, только гладкие стены и пол. У Дизеля было чересчур богатое воображение. Он запугал себя до смерти.
— Неправда. Это вы его убили. Даже ты. Конкретно ты, Палач. Или как там тебя зовут на самом деле?
— Михаил Столяров, могу слово дать.
— Слово вора? — скривился Олег.
— Пойми, — вкрадчиво произнёс Михаил. — Нам нужно было выяснить, как работает «венец». Это очень серьёзное оружие. Знаешь, сколько бойцов положил Дизель, когда его попытались остановить на Кордоне? Хотя кому я говорю. Ты-то как раз знаешь.
— Нет. Этого я пока не вспомнил, — признался Гарин. — И что? Узнали вы, как работает «венец»?
Столяров покачал головой.
— Мы надеялись, что с твоей помощью…