Смертники

Прошкин Евгений

Михаил и Олег на правах новобранцев взялись за самый большой диван и отволокли его к общей куче. На плюшевое сиденье тут же взгромоздили пустой деревянный шкаф и массивную тумбочку довеском. Сверху на шкаф плашмя закинули узкий книжный стеллаж, рядом с диваном плотно встал письменный стол — стена рухляди росла и крепла. Взмокшие сталкеры продолжали сновать по залу, подтаскивая всё новые предметы. Людьми руководила смесь азарта и страха — идеальный коктейль, который действовал покруче любого энергетического напитка.

Другая половина сталкеров занимала оборону наверху, и трудиться им

приходилось не меньше. К огневым точкам таскали коробки для РПК. Кое-где приходилось отрывать на окнах доски. Когда их приколачивали, возможность массированной атаки на базу никто не рассматривал, поэтому оконные проёмы были забиты на совесть.

Штатного расписания в лагере не было, люди занимали места, сообразуясь со здравым смыслом. За несколько минут база сталкеров, которую Гарин до сей поры воспринимал как сборище тунеядцев, стала похожа на огромный ДОТ, ощерившийся стволами разных калибров. На техническом этаже под самой крышей были оборудованы три капитальные бойницы. Неизвестно, что курил за своим кульманом архитектор, придумавший столь нелепую «фишечку», но сейчас за эти узкие окна ему возносили хвалу до небес.

В какой-то момент суета на базе стихла. Сталкеры в авральном режиме закончили тот минимум приготовлений, на который они были способны. По-хорошему, все витрины первого этажа следовало бы заварить решётками, а позиции наверху обложить мешками с песком, но это была непозволительная роскошь: гастроном и книжный магазин разделяло не больше трёхсот метров.

Гарин присел на подлокотник последнего неиспользованного в баррикаде кресла и прислушался. Потом тревожно взглянул на Столярова и сказал:

— Мы тут как шпроты. Так не годится.

— Что ты предлагаешь?

— Я пойду на крышу. Уделаю хоть одного мутанта — и то будет помощь.

— Какая от тебя помощь? — воскликнул Порох. — Ты же просто мясо. Сиди внизу, не подставляйся.

Михаил смекнул, о чём говорит Гарин, и отстранил Пороха с пути:

— У нас, дядя, свои счёты с этой пси-шоблой.

— Надо же, придумал… пси-шобла, — пробормотал Олег, выходя из зала в коридор. — Ты, Миш, иногда как залепишь… Может, мемуары напишешь, когда вернёшься? Прославишься, девки давать начнут.

Столяров начал ответ с обстоятельного матерного предисловия, но развить не успел: Гарин уже свернул в просторную внутреннюю комнату с прокопченным потолком и большим кострищем в углу.

— Барана они тут жарили, что ли? — обронил Гарин.

— Вон там, — показал Михаил.

У дальней стены были свалены доски, стальные уголки и прочий полезный хлам. Освободив от проволоки длинную металлическую лестницу, Гарин со Столяровым вынесли её в коридор и кое-как дотащили до второго этажа, где зиял вырубленный вручную проход на крышу.

— Куда собрались, кретины? — окликнул их какой-то сталкер с чёрным платком на лице.

— Занимайся своим делом, — сказал Олег и, поставив ногу на первую перекладину, обернулся к Михаилу: — А тебе и вправду не стоит туда вылезать. Они тебя за секунду загрузят так, что сам себе глаза выцарапаешь.

— Не переживай, — ответил тот, пинком подталкивая Гарина.

Олег выбрался из люка и пополз по крыше, попутно разматывая свёрток с «венцом». Рядом с книжным магазином

треугольником торчали три жилые башни, сильно сужавшие обзор. Чуть дальше на север стояло широкое здание пониже, полностью заслонявшее гастроном. Впрочем, едва Гарин добрался до края, он понял, что в гастрономе ничего интересного не осталось: мутанты были уже во дворе.

Когда Сникерс говорил про толпу зомбированных, он выразился не совсем точно. Это была не толпа, а целая армия. Зомби оказалось так много, что всё пространство между двумя многоэтажками бурлило, и от одной этой картины становилось тошно. Тела медленно брели к магазину, держа строй в плотных шеренгах. Они шли плечом к плечу и синхронно пошатывались, как спелые колосья на ветру.

Первая шеренга стреляла по книжному из автоматов — почти не целясь, от живота. Зомбированные механически меняли рожки, дёргали затворы и снова жали на спусковые крючки, невидяще глядя куда-то вверх. Когда кто-то из них падал, шедший следом делал широкий шаг вперёд и оказывался на месте убитого. Таким образом первая линия продвигалась к базе всё ближе, несмотря на потери. Зомби поливали стены и окна так плотно, что пулемётчики не могли высунуть носа. Лишь изредка кто-то из сталкеров отваживался подняться и наугад дать во двор короткую очередь, которая из-за скученности противника выкашивала сразу несколько тел, но ничего при этом не меняла. Ряды атакующих снова смыкались, орда двигалась вперёд.

Наконец в лагере кто-то сообразил поднести к окнам оружие с подствольниками. Не рискуя схватить шальную пулю, сталкеры отправляли гранаты навесом, и каждый взрыв выбивал в строю зомбированных целый квадрат. Те по-прежнему старались сохранять порядок, хотя теперь это делать было сложнее. Но всё-таки они шли, бездумно шли вперёд, перешагивая через трупы соратников. На глазах у Олега одному из них оторвало взрывом обе руки. Тот сумел встать и, брызгая кровью, продолжал движение, пока сзади его не застрелили свои же, чтобы не мешал.

— Гранат на этот муравейник может не хватить, — озабоченно проговорил залёгший рядом с Гариным Столяров.

— Это не самое страшное, — мрачно ответил Олег.

Укрываясь за спинами зомби, к базе шли контролёры. Сколько их было точно, Гарин не знал, но Сникерс в своих подсчётах ошибся и тут. Никак не десять. Больше. Их было намного больше.

Олег, зачарованный инфернальным зрелищем, лишь сейчас вспомнил, что до сих пор держит «венец» в руках. Склонив голову, он надел артефакт, но тут же рефлекторно его сбросил: по сознанию ударил многоголосый стонущий хор.

— Что случилось? — спросил Столяров.

— Не мешай мне. — Он набрал воздуха и заставил себя снова примерить «венец».

«Ещё немного. И домой. Вот только. Найти дорогу», — разрывал сознание оглушительный шёпот. Каждый из голосов звучал слабо, на пределе слышимости, но все вместе они сливались в могучий поток, способный снести любую преграду.

Олег сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, привыкая к существованию среди непрерывного крика. В конце концов, оглушительный хор ревел лишь в голове, а барабанные перепонки фиксировали только звуки материального мира: выстрелы, взрывы и шарканье бесчисленных ног во дворе.