Смеющаяся Тьма
Шрифт:
— Спокойно, ребята. Это наша знакомая. Рик, проводи ее. Мы сейчас.
Я вскочил, подхватил Милену под руки. Ее тянуло в голову поезда, скорости состава ей было не достаточно. Сила внутри нее хотела, чтобы она двигалась быстрее. Молча я шел с Миленой, подчиняясь ее движениям и поддерживая ее.
— Началось, — услышал я голос Хельги позади себя.
Мы дошли до кабины машиниста, преодолели запертую дверь… И я понял, почему Хельга ходила сквозь двери, а не через них. В дверном проеме скапливалась остаточная энергия всех, кто проходил через него за последние несколько суток. При закрытой двери собирать ее было гораздо удобнее.
Света в кабине машиниста не было, людей тоже — только седобородый дядечка лет пятидесяти дремал, свернувшись в уголке, словно котенок. В топке жарко плясало разноцветное пламя. Паровоз шел сам по себе.
Еще когда я шел с Миленой сюда, я заметил, что наш состав стал двигаться быстрее и с каждой минутой чуть-чуть, незаметно, но все же увеличивал скорость. Только что за окном вспыхнули и тут же погасли разрозненные гроздья огней — кажется, мы проскочили какую-то станцию.
Милена встала на место проводника. Она по-прежнему смотрела в Поток и не понимала, что происходит с ней и на поверхности. И тогда я решил, что меня она должна увидеть. Я недолго подумал о том, что со мной сделает Хельга, — просто так, для успокоения совести, — и шагнул в Поток.
Милены здесь не было. Ее тело осталось на поверхности. Но на меня огромными, сияющими глазами смотрел ее призрак. Я стоял за его спиной, но это было совершенно не важно, он все равно смотрел на меня — и видел. И узнавал.
— Рик… — прошептал он. — И ты здесь… Ты тьма… Красиво…
Как я мог забыть, что фальшивые ауры в Потоке не работают? Хельга говорила же!.. Но было уже поздно. Я подался вперед, обнял Милену — не прикасаясь к ней, но так, чтобы она могла почувствовать мои объятия.
— Я тьма. А ты сияешь… Это тоже красиво.
— Посмотри…
Она кивнула головой вперед.
Никакого паровоза уже давно не было. Мы будто бы стояли на носу несущегося вперед корабля, только вместо залитого ветром моря перед нами расступались волны зеленоватых послеполуночных сумерек, на которых покачивались блестящие нити телеграфных проводов и огни фонарей, больше похожие на болотные огоньки. Колеблющийся свет выхватывал из тьмы причудливые очертания заснеженных ночных пейзажей.
— Если бы я могла, я всегда видела бы мир таким, — прошептала Милена. — Моя наставница как-то сказала мне, что после первого взгляда в Поток я несколько месяцев бредила желанием уйти туда навсегда. Но я тогда маленькая была, я этого уже не помню… Рик, скажи. Ты хотел бы остаться здесь?
— Не знаю, Милена. Здесь очень красиво… и не так, как на поверхности. Но я не уверен, что здесь можно жить.
— Глупый, — усмехнулась Милена и повернулась ко мне. Ее светящаяся ладонь скользнула по моему лицу, кожу обдало нежным теплом. — Конечно ж, здесь нельзя жить. Ты разве не знал?
Она потянулась губами к моим губам. Я чувствовал, что мы все сильнее набираем скорость, огни вдоль рельс превращались в растянутые линии, сумерки слились в подвижную, метущуюся массу.
— Глупый, — повторила она так, что я скорее ощутил движения ее губ, чем услышал ее
— Так, молодежь, завязывайте с романтикой! Сейчас будет жарко!
Хельга, Лай и Колен втиснулись в кабинку машиниста, здесь сразу же стало очень тесно. Все демоны были в Потоке. Милена испуганно переводила взгляд с одного на другого.
— Как… И вы… тоже?.. Что случилось?
— Пока ничего, солнце. Но сейчас случится. Лай, я думаю, больше нет смысла ждать? Отправляемся прямо в гости к нашей Ласточке?
— На чем? Прямо на этой бандуре? — усмехнулся Колен.
— А чем тебе эта бандура не нравится? По-моему, отличная бандура. Кстати, бандура — это не паровоз, а народный музыкальный инструмент. Что-то вроде гитары. Лай, мы едем?
— Конечно, Хельга.
Он протянул раскрытую ладонь, Хельга торжественно положила на нее маленькую голубую бусинку.
— Ты все-таки сумасшедшая, Хельга, — покачал головой демон и, протиснувшись сквозь стекло, уселся верхом на кабине машиниста. Изнутри было видно только, как глубинные потоки ветра треплют его темно-синюю тень.
Миг — и Лай, размахнувшись, бросил что-то на рельсы прямо под колеса паровоза, а сам тут же провалился назад, в кабину. Состав сильно тряхнуло, он как будто бы вскочил на ступеньку, о стекло кабины хлестнуло оконными рамами, лязгнули бьющиеся стекла, раздалось оглушительное металлическое скрежетание. Вокруг все потемнело. Вагоны трясло, заносило в бок, Милена визжала. Колеса шли юзом, скрипели, кричали. Пахнуло горелым. Вдруг состав сильно качнулся в бок, но не завалился, а вернулся в нормальное положение и замер.
— Здорово! — первым опомнился Колен. — Жаль только, ремни забыл пристегнуть!
— Мы прибыли! — провозгласила Хельга и резко дернула в сторону дверь кабины машиниста.
Паровоз почти оторвало от остального состава. Хельга спрыгнула сразу на пол.
— Все, конечная остановка, состав дальше не пойдет. Никогда!
Лай покинул кабину следом за ней, Колен на секунду задержался.
— Приведем Милену в чувство или пусть пока так?
— А как будет лучше?
— Думаю, лучше, если она будет в своем уме.
Я кивнул. Да, свой ум — именно то, чего Милене не хватало уже очень давно.
— Смотри, как это делается. Может пригодиться…
Когда мы выбрались из накренившегося паровоза, Милена уже была в себе. Только на меня она смотрела взглядом щенка, которого только что отдали в хорошие руки и который это понял. Я вообще старался не смотреть на нее.
Мы оказались в просторном зале, этаже на втором или третьем: блики от уличных фонарей падали на крашеные колонны. Паркет зала был взломан, повсюду валялись осколки камня. В воздухе пахло каменной пылью, состав был окутан паром. Из почти упавшего на бок вагона осторожно карабкались наружу наши знакомые лицедеи, они даже не перешептывались, только ошарашено озирались по сторонам. Им сейчас было бы очень кстати подумать над тем, как они сюда попали. Дедушка, встретившийся нам вагоном раньше, разглядывал мир через треснувшее стекло и вылезать из своего убежища не торопился. Машинист продолжал отчаянно спать в своей кабинке — вот к кому претензий будет больше всего. Но он пока об этом не знает, хорошо же его приложило силой. Где были остальные люди, находившиеся в поезде, я не знал. Но должны же они были быть… Если Хельга их не высадила на какой-нибудь станции до того, как мы оказались здесь.