Смеющаяся Тьма

Громова Полина Сергеевна

И она бросила на скатерть свою левую кисть так, как будто бы она уже не принадлежала ей. Мой взгляд упал на браслет. Я присмотрелся… и зажмурился от досады.

— Заметил, да? — усмехнулась Милена. — Не знал, что фальшивая аура не распространяется на артефакты?

— Не знал.

Милена вдруг откинулась на спинку стула, обернулась назад. За ее спиной находилось большое зеркало. Там отражалась она — такая, какой была, — и я, укутанный в личину ведьмака.

— Какой ты на самом деле, Рик? — спросила она почти равнодушно.

— Темный.

Очень темный, Милена. Но устраивать апокалипсис у меня желания нет. Впрочем, все еще впереди, наверное.

— Это

я знаю, — она потрясла рукой, на которой все еще болтался мой злосчастный подарок. — Ты можешь мне показать?

— Ты ослепнешь.

— Как та светлая?

— Да.

— Жаль… Так ты снимешь?

— Сниму, — я протянул руку через стол, чтобы развязать браслет, но Милена оказалась проворней. Она отдернула руку.

— Сначала скажи, зачем ты это сделал.

Я с шумом выдохнул. Мое первое объяснение с девушкой начинало приводить меня в отчаяние. Впрочем, по-другому быть и не могло.

— Я хотел защитить тебя… Если не веришь, спроси у какого-нибудь темного, это очень распространенная техника вязки…

— А кровью своей зачем пропитал?

— Я не хотел! Это случайно получилось. Мозоль натер, и… Ты мне не веришь, да?

— Не верю, — она протянула мне руку, и я стал распутывать свои же узлы.

Браслет рассказал мне о многом. О том, как его пытались развязать, потом разрезать — ножницами и ножом, потом его поджигали… Но от этого он становилась только крепче. А еще он выполнил то, для чего был предназначен: когда носившая его девушка смотрела в Поток, а светлый маг Ласточка, даже не подозревая об этом, пила последние капли ее силы, тоненький льняной браслет накрепко связал едва не потерявшее жизнь тело Милены с ее душой, едва не канувшей в Поток навсегда. Потом ей помог Колен. И Милена выбралась из этой переделки невредимой. Не думал, что мой подарок будет действовать так странно. Не думал, что он так умеет.

Я наконец распутал браслет, сунул его в карман. Милена поднялась.

— Мы больше никогда не увидимся, Рик.

Монетки за невыпитый кофе со звоном покатились по столу…

— Приветствую упивающихся тоской и печалью! — Хельга шлепнулась на стул, с которого полтора часа назад встала Милена. — Ты домой собираешься, или как?

— Или как… Не знаю, я еще не решил.

Слова получились сухие, хриплые. Такие обычно бываю после слез. Но ведь я не плакал.

— Тебя Лай и Колен ждут. Есть что обсудить…

— Хельга… Я хочу всегда помнить о ней.

Я вытащил из кармана браслет, протянул ей.

— Ой, горе ты мое луковое… — она взяла нелепое льняное украшеньеце, принялась сворачивать его вокруг моего запястья. — Я не буду тебе говорить, что это была просто девушка. Конечно, это была «не просто». И это хорошо, что ты хочешь ее помнить. В жизни иногда случается так, что кроме воспоминаний у тебя больше ничего не остается, и только с их помощью ты по крупинкам, по частичкам можешь заново собрать себя… Все, готово. Если хочется, посиди тут еще, но помни: мы ждем тебя к обеду.

Она встала, но пошла не к двери, а к зеркалу. Уже прикасаясь к своему отражению, она оглянулась, повторила:

— Мы все ждем тебя, Рик, — и исчезла, канула в иллюзорное пространство, развернувшееся на плоскости посеребренного с одной стороны стекла.

В ее словах не было ни жалости, ни сочувствия, ни сострадания. Скорее только напоминание о некоторых моих обязательствах. И я сидел и понимал, почему в тот вечер, когда мы с Миленой увиделись в первый раз, у нее был такой странный вид. Она ведь правда не понимала, «как

здесь оказалась и почему до сих пор отсюда не ушла» — я именно так и подумал. А ответ был прост: Хельга привела ее сюда. Для меня. Она слишком хорошо знала меня — и, полагаю, не хуже знала и Милену — для того, чтобы предсказать дальнейшее развитие и конец наших отношений. Но даже Хельга навряд ли предвидела, что все закончится так дико… и так скоро.

Так чему же она учила меня на этот раз? На самом деле? Запоминать — или, наоборот, проще относиться к потерям? Я не знаю. Возможно, и тому, и другому. Это было бы вполне в ее духе.

Задолго до (2). Союзники

Утроба горы гудела, вздрагивая от взрывов подземного газа. На свободу из трещин вырывалось ало-сиреневое пламя с длинными зелеными языками. Парила темнеющая лава, причудливые трещины на ее поверхности пульсировали, словно под застывающей и трескающейся корочкой находилась живая плоть. В воздухе крепко пахло серой, каменной пылью, огнем и копотью. На уступе скалы почти под самым куполом пещеры, щурясь от едкого запаха, сидел демон по имени Лайгерт, прозванный Пожирателем душ. С высоты он наблюдал за теми, кто в поисках его забрел так далеко. Это был небольшой отряд демонов, возглавляемый одним, попавшимся ему на пути несколько дней назад. По всей видимости, он так и не смирился с тем, что Лайгерт не выказал ему должного уважения… Глупо. Лайгерт никого не уважал. Все, что для него имело хоть какое-то значение, — сила. А силу он проверял на практике. Лично.

Физиономия у демона была разбита, причем рукоятью меча Лайгерта, и гонора от этого только поприбавилось. Но он понял, что в одиночку Лайгерта он не одолеет, и подсобрал себе компанию. Тоже глупо: Лайгерт смотрел на эти полторы дюжины почти со скукой. Он обитал в этом бесконечно огромном подземелье так долго, что уже не помнил, как и почему оказался здесь, и он давно потерял счет поверженным противникам. Лайгерт не любил убивать — в отличие от поединков, это не вызывало у него ярких эмоций. Но убивать противников со временем вошло в привычку, и он это делал — за довольно редким исключением. Главаря этой шайки при прошлой встрече он, например, не убил. А следовало бы.

Лайгерт дождался, пока его заметят, и под окрики пришедших по его душу демонов спрыгнул со скалы.

— А мы уж думали, ты там так и будешь отсиживаться! — воскликнул главарь.

Лайгерт вздохнул и потянулся за мечом. Через пару минут все было кончено. Тех, кто предпочел убежать, он догонять не стал. А к телам убитых, привлеченные запахом крови, уже сбежались мелкие демоны — полусобаки, полусвиньи со змеями вместо хвостов. Лайгерта они обходили стороной, прижимая свои уродливые голые уши. Лайгерт подумал о том, что в последнее время они появляются слишком быстро. Значит, они ходят за ним по пятам, ожидая добычи и, возможно, воспринимают его как вожака. Это была неприятная мысль.

Отвернувшись от псов преисподней, Лайгерт двинулся прочь — и едва не столкнулся с девушкой-подростком, возникшей из ниоткуда прямо на его пути. Лайгерт инстинктивно отпрыгнул назад, расставил ноги для лучшего упора, взялся за рукоять меча. Одного взгляда хватило, чтобы понять: по силе девушка превосходит только что разбитых противников… причем всех вместе взятых. А вот уступает ли она ему — это еще вопрос. Белокурая, хрупкая с виду, ниже Лайгерта почти на целую голову — все это ничего не говорит об истинной силе противника. Лайгет прекрасно это знал — и был готов отразить любой удар… или напасть первым.