Смирительная рубашка для гениев
Шрифт:
Я подошел к окну палаты.
В больничном дворе под окнами отделения стоял Алексей Алексеевич и, засунув руки в карманы докторского халата, смотрел под ноги на землю. Рядом, возбужденно размахивая руками, стоял человек в желтой куртке дворника. Он то приседал, разглядывая что-то на земле, прикладывал ладонь с растопыренными пальцами, то разводил руками, изображая должно быть что-то огромное.
Я отошел от окна, улегся на кровать, размышляя каким образом пробраться на отделение Андрея, ведь только он мог проводить меня к Анжеле. Семь На Восемь, Восемь На Семь ушли в
В палату вошел лысый человек маленького роста в пижамной куртке, длинных трусах в ромашках и, шлепая босыми ногами, направился прямо ко мне. Его лицо было знакомо, я уже видел его даже несколько раз, но не мог вспомнить где.
– Ты Аркадий?
– спросил маленький человек, остановившись у моей кровати.
Я наклонился, заглянул под кровать и только после этого, принимая прежнюю позу, кивнул.
– Я от Анжелы, каждый день тебя ищу.
– От Анжелы?!
– я вскочил с кровати.
– Где она, что с ней?!
– Уколы ей, серу делают, а так все нормально, - он присел на свободную соседнюю койку.
– Ты-то как?
– Да ничего. Расскажите об Анжеле, как она...
– Как тебя увели, - лысый человек прилег на бок, подложив под голову руку, - Анжела рассвирепела, раскидала санитаров. С буйного подмогу вызывали урезонивать, а укол сделали - она и успокоилась, потом сутки спала. Консилиум врачей собирали, хотели ее на буйное перевести, - человек широко со стоном зевнул, - потом решили повременить. С буйного-то обратно не переводят, - он снова зевнул.
– А если консилиум растырдыборянился, то дело плохо, дело - дыра несусветная...
– он глубоко вздохнул и умолк.
Что такое?.. Я приблизил к нему лицо. Человек спал, полуприкрыв глаза, посапывая сквозь сон.
– Эй!
– я потряс его за плечо.
– Проснитесь, уважаемый!
Он вздрогнул, открыл глаза и непонимающе уставился на меня.
– Так что дальше-то было?
– Надо же, задремал, - он часто заморгал и проснулся, наконец, окончательно, - даже сон приснился... На буйное ее переводить не стали: решили, что и так вылечат. Она сейчас на сере тебя ждет.
– Как мне к ней пробраться? У двери санитар с дубиной, даст - мало не покажется.
Я заметил, что у моего собеседника вновь слипаются глаза.
– Так что делать-то?
– потряс его за плечо.
Он вздрогнул.
– И что делать?
– спросил он сквозь сон.
– Вот и я спрашиваю, что делать.
– А ты Аркадий?
– спросил он, словно бы опять пристраиваясь спать.
– Да Аркадий я, Аркадий! Как мне к Анжеле попасть?
– Так я за этим и пришел, - он сел на кровати, - чтобы тебя проводить. Да, разморило: ночью почти не спал.
– Ну, так чего же мы сидим?!
– воскликнул я.
– Да, чего же мы сидим-то?
– он встал.
Где я все-таки видел
– Может быть, вам штаны где-нибудь раздобыть?
– я оглядел его.
– А-то санитары прискребутся.
– Не надо, я штаны около палаты оставил, - карапет, бодро ступая босыми ногами, зашагал к выходу
"Да-а..." - подумал я. Впрочем, что еще можно было подумать? За время пребывания в больнице я привык ко многому, и меня уже трудно было удивить тем, что кто-то из психов оставляет перед входом в палату свои штаны.
Я двинулся вслед за бойким человечком. Выйдя из палаты, он направился по коридору не в сторону столовой, а в обратном направлении.
В углу у стены стояла высокая стремянка, и лысый маленький человек стал карабкаться по ней вверх. Я остановился, следя за его действиями, потому что карабкаться по большому счету было некуда. Добравшись до середины стремянки, он стал надевать откуда-то взявшиеся там пижамные штаны. Через минуту от стремянки отошел человек на ходулях.
– Так ты Вахромей-электрик!?
– глядя ввысь, я хлопнул себя ладонью по лбу.
– Вспомнить не мог, где видел!..
– Я разве не представился?
– с высоты удивился Вахромей.
Теперь стало понятным, почему он ходил в трусах: надставленные пижамные штанины были в два раза больше его роста, и вместе с деревянными ногами приходилось снимать штаны тоже. По всему было заметно, что на высоте ходулей он чувствует себя значительнее, чем на высоте своего низкого роста.
Вахромей наклонился ко мне.
– Старайся держаться между моими ходулями, тогда тебя никто не тронет.
Я кивнул. В конце коридора была дверь. Я никогда не видел, чтобы она открывалась. Подойдя к ней, Вахромей решительно постучал в нее деревянной ногой. Но никто не спешил открывать. Он постучал еще настойчивее и выругался.
– И хто, хто ета? Кого черт из сумасшедшего дома несет?
– раздался из-за двери шершавый старушечий голос.
– Вахромей - электрик!!
– прокричал он, нагнувшись, и добавил: - С другом.
За дверью послышалась возня с замком, что-то щелкнуло, лязгнул отодвигаемый засов, дверь открылась. На пороге стояла седая растрепанная старуха в домашнем обличии: засаленном фланелевом халате в цветочек, войлочных тапках и, щурясь, смотрела то ввысь на электрика, то на меня.
– Ну, чего проходу мешаешь, - зло сказал с верхотуры человек.
– Как пну сейчас костылем.
Он даже приподнял для острастки правую ходулю, но не пнул.
– Ладно уж, проходи вредитель, - сказала старуха, отступая вглубь прихожей.
– Третьего дня ввернул мне лампку в абажуре, так она перегорела...
Мы вошли в прихожую. Это была обычная прихожая коммунальной петербургской квартиры с запахом борща и жареного лука, под потолком горела подслеповатая лампочка, и глаза не сразу привыкли к полумраку. Скрипучий паркет, темные стены в обоях с засаленными, ободранными углами, на потолке желтое пятно протечки со вздутиями штукатурки, старый шкаф в углу, прикрепленные под потолком лыжи, вешалки, завешанные верхней одеждой... Обычная многонаселенная коммуналка.