Смирительная рубашка для гениев
Шрифт:
– Чего лампка-то перегорела?!
– задрав голову на Вахромея, снова спросила старуха.
– Чего ей не перегореть, коли теперь говно лампы делают, - огрызнулся Вахромей-электрик, шествуя через прихожую в коридор.
"Дзинь-дзинь!.." - из коридора, звеня в звонок, вдруг выехал мальчик лет пяти на трехколесном велосипеде. "Дзинь-дзинь!"
– Здласти, дядя Вохл!
Вахромей шире расставил ходули, и мальчик, непрерывно звоня в звонок, проехал в эти огромные ворота, сделал круг по прихожей и проехал снова. Вахромей-электрик дождался, когда пацан проедет во
Мы оказались в длинном и узком коридоре с дверями по левую сторону. Глухо стучали в пол деревянные ноги, а сзади шла старуха и все ныла про перегоревшую лампочку.
Внезапно открылась одна из дверей, и в коридор вместе с хриплым голосом Высоцкого "Затопи ты мне баньку по бел-лому, я от бел-лого свету отвык..." вышла женщина лет пятидесяти во фланелевом халате с синяком под левым глазом.
– Здравствуй, Антонина, - поздоровался сверху Вахромей.
– Слышу, ты топаешь, - подняла голову к потолку Антонина.
– Мишка-то опять в запой ушел.
Я бросил взгляд в открытую дверь. В большой светлой комнате стояла старая мебель, за круглым накрытым клеенкой столом сидел толстый мужик в майке, спортивных штанах и пил из стакана водку.
"Угорю я, и мне, угорел-л-лому, пар горячий развяжет язык..." - продолжал рвать душу Высоцкий.
Я обратил внимание на то, что на окнах нет решеток. Эта была обычная коммунальная квартира, в подобной многонаселенной квартире в детстве жил и я.
– Не хочет кодироваться, я уж его всяко уговаривала, да и не помогает ему, - между тем продолжала жаловаться Антонина.
– Может, ты уж его током полечишь, а, Вахромеюшка?
– большой человек, переминаясь на деревянных ногах, сверху смотрел на женщину.
– Говорят, уж после тока три года в рот не берут.
– Ладно, полечу, - сжалился Вахромей.
– Из конденсатора полечу, тут триста восемьдесят вольт нужно, через раз помогает. Смертность высокая - пятьдесят на пятьдесят. Как сердце-то у Мишки сдюжит?
– Да уж сдюжит, он здоровый кабан!.. А сдохнет, так уж и черт с ним!
– Ладно тогда, - махнул Вахромей.
– Если разряд переживет, после долго жить будет, ток все вредные вещества из организма выводит. Ток от всего помогает.
И зашагал по коридору дальше.
– Вахромеюшка, а потенция, может, и потенции тоже прибавится?
– без особой надежды спросила вслед Антонина.
– Еще как!
– ответил, не останавливаясь, электрик.
– А лампка-то перегорела, а у меня пенсия с гулькин нос...
– позади неустанно ныла старуха.
– Да отвянь, карга!!
– повернулся к ней корпусом Вахромей.
– Принесу я тебе другую лампочку.
Старуха тут же расцвела и отвяла.
"Дзинь-дзинь" - по коридору между деревянных ног промчался велосипедист, я еле успел отскочить, но он все равно больно задел меня рулем. Поганец!
Мы продвигались все дальше вглубь квартиры. Некоторые двери открывались, жильцы выглядывали, здоровались с Вахромеем-электриком, похоже, он был здесь в большом почете. Прошли большую кухню со столами и плитами. Я не знал, что такие многонаселенные квартиры еще сохранились в Петербурге
– А что это за квартира?
– спросил я, улучив удобный момент.
– Обычная квартира, раньше заводское общежитие было, - ответил Вахромей, - а теперь приватизировали - ждут расселения. Двадцать лет уже ждут.
Одна из дверей открылась, но никто не вышел, оказавшись впереди Вахромея, я сделал два шага, но в слабом свете лампочек под потолком обо что-то споткнулся и чуть не упал.
– Ты что, дядька, ослеп?! Вот я дам тебе сейчас в пах кулаком, - раздался снизу грубый, простуженный голос.
На полу сидел человек с короткими обрубками вместо ног.
– Ты чего, Вахромей, какого-то придурка привел?!
– прокричал он ввысь к потолку.
– Это ты, урод, под ноги лезешь, - защитил меня с высоты ходуль Вахромей.
– Эх, не достать до тебя, как не тянись, - с сожалением шмыгнул носом инвалид.
– А то бы я тебе дал...
– Я тебе говорил, на ходули вставай, был бы как все, - сказал сверху исполин.
– Так ты вместо этого всю жалость человеческую пропиваешь.
– Это я в трезвом виде без ног, а как выпью, ноги у меня вырастают, - и добавил: - Астральные. Эй ты, придурок!
– обратился инвалид ко мне.
– У тебя деньги есть?
– Нету денег, - сказал я, покачав с сожалением головой.
– Ничего нету, одна пижама.
– К Лизке поползу, может, она даст, - и при помощи рук пополз по коридору.
– Держись между ног у меня, - сказал Вахромей, когда мы оказались у входной, обитой дерматином, двери.
Я открыл замок, и мы вышли в светлый коридор психбольницы. Как и на других отделениях по нему туда-обратно бродили больные. Дверь сзади захлопнулась. И сейчас, оказавшись в привычной атмосфере, я, оглянувшись, засомневался, - а была ли вообще та коммунальная квартира с Антониной и Мишкой, ее алкоголиком, со старухой и перегоревшей лампочкой ее... или это только причудилась мне в каком-то странном мимолетном сне-видении.
Не напрасно Вахромей-электрик советовал мне держаться к нему поближе - сумасшедшие, даже буйные, встречая такого исполина, особенно не размышляя над природой его роста, инстинктивно старались отойти подальше. Да и санитары, зная Вахромея как вольнонаемного, а особенно наэлектризованный зловредный характер монтера, сторонились его. Известно было всему персоналу, что обижать Вахромея-электрика опасно: улучит момент и как даст разрядом тока из конденсатора! Потом объясняй жене, отчего волосы на голове сгорели, и потенция до ноля упала.
Мы беспрепятственно прошли одно, затем - второе отделение, пока не оказались на женском.
Я увидел ее сразу. Она лежала на кровати в самом углу палаты, накрытая одеялом, бледная, но удивительно красивая. Даже в таком немощном состоянии Анжела нашла в себе силы нарумянить щеки и накрасить губы. Я бросился к ней, опустившись на край кровати, поднес к губам ее холодную руку и поцеловал.
Вахромей-электрик потоптался-потоптался и вышел из палаты.
– Ты пришел?
– проговорила Анжела слабым голосом.
– Ты пришел...