Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
— Невежа! Это цветочные духи, а не одеколон! — я осекся, буквально потрясенный вдруг возникшим у меня подозрением. — Рвем когти в «Кент»! Нужно срочно кое-что прояснить!
«Волга» взяла с места рывком. Заметив, что Цыпа что-то очень часто стал поглядывать в зеркало заднего вида, я не выдержал и спросил:
— В чем дело? Хвост?
— Не знаю. Возможно, ошибаюсь, но мне показалось, что за нами пытался увязаться «опель-адмирал». У ребят из казино, между прочим, три таких машины. Но на перекрестке отстал. Может,
— У тебя просто нервишки гуляют, — отмахнулся я. — Вряд ли черняковская братва так скоро смогла проведать о смене машины.
Через десяток минут мы уже находились в «Кенте» и поднимались по ковровой дорожке лестницы на второй этаж.
Дверь в восьмой номер, как обычно, была не заперта. По ходу, таким незамысловатым образом хозяин демонстрировал свое гостеприимство.
Арнольд на этот раз зажигал не в розовом неглиже, а в темно-синих джутовых брюках и такой же рубашке навыпуск. На ногах красовались фасонистые туфли под крокодила. Гей-мальчик развлекался с игровой приставкой «Денди», подключенной к телевизору.
— Какой приятный сюрприз! — радостно всплеснул он руками. — Сразу два клиента! И каких! Хозяин со своим главным помощником! Желаете одновременно? Вертолетиком?
— Ты не ошибся. Мы наведались, чтобы доставить тебе целую гамму острых ощущений. Но совсем другим способом! — я прошел к окну, отрезав последнюю, хоть и весьма призрачную, возможность для Арнольда уйти от предстоящего разговора по душам. — Тебе не повезло. Сапешко жив. Сиди смирно, Максим Максимович! Умей проигрывать достойно!
С густо накрашенных губ Арнольда медленно сползла угодливая улыбка, и ее место тут же занял злобный оскал.
— Все-таки ты везунок, Монах! Даже перед смертью тебе фарт катит!
Сообразительный Цыпа, вмиг вкурив, что почем, защелкнул дверь и подошел вплотную к Арнольду.
— Не дергайся, дорогуша! — проворковал он, принимаясь за его тщательный шмон. — Если, конечно, хочешь и на мраморном столе смотреться привлекательно, без уродливых кровоподтеков. Авось, тебе еще и повезет — соблазнишь сторожей морга. Они же все маньяки-извращенцы! Хе-хе!
Очень довольный проявленным сомнительным остроумием, Цыпа быстро закончил обыск, выудив у своего клиента из заднего кармана брюк пружинный нож. Нажав на кнопку, выщелкнул длинное узкое лезвие, похожее на жало стилета.
— Евген, наверняка вот этим самым кнопарем Фигаро подколот! — Цыпа явно претендовал на мою похвалу за сообразительность.
— Не только Фигаро! — я не сдержал усмешки, наблюдая удивление на лице телохранителя. — На нем также кровь владельца казино Черняка! Верно, Арнольд?
Тот продолжал молча сидеть в кресле, пустым безжизненным взглядом уставившись на экран телевизора, где появилась английская надпись, означавшая конец игры.
— Сами решайте свои ребусы. Говорить я не буду.
— Будешь! Еще как будешь! Запоешь, как миленький! — Цыпа глянул на меня, ожидая разрешения приступить к привычной работе с заартачившимся клиентом.
Я отрицательно покачал головой.
— Погоди, Цыпленок! Мы же интеллигентные люди, а не мясники! Попробуем договориться. Слушай сюда, Арнольдик! Я сейчас расскажу, как вижу, эту историю. Если в чем-нибудь ошибусь, поправишь. Всего-то и делов. Зато, обещаю, умрешь быстро, без лишних мучений. Ладушки?.. Даю десять секунд. Время пошло!
Я отвернулся к окну. На улице опять моросил нудный дождь. Не люблю эту осеннюю слякоть. Нет, чтобы после лета сразу пришла зима! Печально, но, по ходу, даже в природе нет совершенства…
Так как время истекло, а Арнольд упрямо продолжал изображать героя, я уже хотел было дать знак Цыпе, но тут мое внимание привлекли два механика в комбинезонах, деятельно копавшихся в моторе белой «волжанки». Обвел взглядом всю автостоянку. Сомнений больше не осталось. Среди скопища машин другой «Волги» белого цвета не было.
Механики, уже закончив работу, аккуратно захлопнули капот и вышли на проезжую часть. Рядом тут же притормозил, забирая их, «опель-адмирал».
Я закурил и повернулся к Арнольду.
— Отдаю должное твоему мужеству. Поэтому предлагаю новые условия. Если будешь до конца откровенен, я тебя отпущу на все четыре. Живым.
Арнольд вскинул на меня изумленные глаза. Но слабая надежда тут же погасла и сменилась недоверчивостью.
— А-а, просек! — губы его судорожно скривила диковатая усмешка. — Ты меня отпустишь, а Цыпа сделает все остальное. И ты якобы не при делах!
— По себе меряешь, Арнольдик! Если что обещаю, то обещаю от имени всех своих людей. Повторяю для скудоумных: мы гарантируем, что уйдешь отсюда невредимым и никто из мальчиков за тобой не пойдет!
— Ладно! — в голосе Арнольда звучала решимость отчаянья. — Будем считать, что я поверил. Спрашивай!
— За что, любопытно, ты меня так ненавидишь? Гомиком делал тебя не я. Насильно работу в «Кенте» не навязывал, гонорары почти не обстригал, даже услугами твоими голубыми не пользовался! Давай, поясни.
— Я тебя не ненавижу, а презираю! — высокопарно заявил Арнольд, совсем сбив меня с толку. — За что, хочешь знать? Да за то, что наглый везунок! Сели мы по одинаковой сто второй статье пункт «г», но ты чистым лагерь прошел, а меня в первый же год опустили по беспределу, ни за что. Весь срок ты сыром в масле катался, хавку из столовой шестерки тебе в каптерку носили, а мне даже за общий стол с мужиками сесть запрещено было! Тебе анаша за положняк шла, а для меня простая пачка «Примы» праздником считалась!