Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
Хлобыстнул сразу полстакана и, расслабившись, закурил любимые «Родопи». Старший оперуполномоченный майор Инин, звонка которого я ждал, пил не так — мелкими, смакующими глотками, любуясь игрой света в бокале и нежно грея его в своих короткопалых, но ухватистых руках.
Странные у нас с ним сложились отношения. Он пребывал в полной уверенности, что я «его человек», мягко выражаясь, внештатный сотрудник оперотдела, а если не в бровь, а в глаз — стукач.
Я же считал, что майор моя козырная карта в схватке с органами и конкурентами из различных группировок
Но сама мысль, что я числюсь на ментовской электронной дискете среди разной шушеры, пахавшей на них за деньги, угнетала. Я хоть «гонорары» и не брал, но это было весьма слабым оправданием даже в моих собственных глазах.
Опер зацепил меня сразу после выхода на свободу. Пришла такая невинная с виду повестка в военкомат. Не думая лишнего, отправился по указанному адресу выяснить, что почем. Военком, узнав мою фамилию, кивнул на соседний кабинет без таблички:
— Вас ждут там, — и странно эдак на меня взглянул поверх очков. Я вмиг вкурил, что дело нечисто.
За солидной дубовой дверью прятался небольшой кабинетик из двух столов, сейфа и нескольких стульев с мягкой обивкой оранжевого цвета. За одним столом сидел маленький (даже я со своими скромными ста семидесятью тремя сантиметрами почувствовал себя в его присутствии великаном) кряжистый тип с водянистыми глазами и в штатском. Второй стол пустовал.
— Майор Инин, — представился он и протянул лопатообразную ладонь. — Старший оперуполномоченный горотдела.
Я, неловко замешкавшись, ответил на рукопожатие и во все глаза уставился на своего главного тайного врага и противника.
— Хочу с вами, Евгений Михайлович, сразу обо всем договориться и обсудить кое-что по мелочи. Или, может, проще, чтобы к вам обращались — Монах? Хотя я настоятельно рекомендую подобрать какое-либо нейтральное имя, не имеющее к вам никакого отношения. Есть подходящие имена, прозвища?
— Не понял. Вы что же, агентурную кличку для меня подбираете?
— Именно. И давай, Монах, не будем овцой прикидываться невинной. Знаю я твои лагерные художества, да и при должности был — кладовщиком. Значит — так или иначе — активный помощник администрации учреждения. Так вот и считай: я твоя «администрация» здесь, на воле. И ты будешь мне помогать. Активно.
Если бы у меня тогда был Братишка, я не пожалел бы всю свинцовую десятку влепить в лоснящееся самодовольством лицо коротышки.
— А если я тебя, майор, пошлю на тройке букв прокатиться?
— Можешь. Но не советую. Ответ будет адекватным — пойдешь на новый срок. С такими, как ты, не церемонятся…
— По какой статье?
— Помнишь, как ране говаривали? Был бы человек, а статья найдется. — Он хохотнул. — Чего это ты взбеленился? Или кокетничаешь, цену набиваешь? Кстати, цена у нас хорошая. Если покажешь старание, проявишь себя в нужном направлении — будешь «и сыт, и пьян, и нос в табаке».
Смотри-ка, — невольно подумалось мне, — такой же, как я, любитель афоризмов нашелся. Сука!
— Расслабься. Садись, кури. —
Мент плеснул себе на донышко, а мне чуть не полстакана. Недолго думая, я намахнул пахучую жидкость, сел и закурил из своей болгарской пачки.
— Вот и ладненько, — майор, смакуя, допил свою порцию и убрал все хозяйство обратно в сейф. — Думаю, с реверансами мы закончили? Переходим к делу. Как бы там ни было — потянется к тебе спецконтингент, уголовнички. Или ты к ним потянешься, один хрен. У тебя ведь специальности нет? И родичей миллионеров? И в лагере, ясно, ты состояния не заработал? Так что все логично. Нет у тебя другой дороги, кроме волчьей тропы. И бог с ним, смирись, горбатого могила исправит. Предлагаю взаимовыгодную сделку. Я закрываю глаза на твои наркотики — можешь сам травиться и других травить, подторговывать можешь. Да и другие — мелкие — художества мы за тобой замечать не будем. Если сам влипнешь с поличным и свидетелями, то и тогда поможем, чем сможем. Ясно, свое получишь, но — по минимуму. Сечешь поляну?
— Секу, начальник. Но за все эти привилегии вы от меня подвиг Матросова потребуете?
— Окстись, Монах! Мы тебя светить нигде не будем, свой ежемесячный рапорт подписывай псевдонимом. Настоящее твое имя буду знать, практически, только я. Ты станешь моим человеком, а свою агентуру я берегу: это мой хлеб, мой стопарик перед сном. Улавливаешь?
— Улавливаю. Дальше.
— Остались детали. Раз в месяц, как уже упоминал, будешь писать рапорт на имя начальника УВД. Туфту гнать не советую, пиши четко о всех криминалах, о которых тебе станет известно. Но, повторяю, четко, без проколов и наговоров. Доказательства собирать дело чисто наше, от тебя требуется несложное — давай точные наколки. Ясно?
— Угу. Господин Игрек взял меховой склад, затарил на дачу, договаривается о сбыте через частную пошивочную мастерскую господина Зета. Господин Икс предлагал мне поучаствовать в налете на некую заводскую кассу. Моя доля — четверть, должна, по его словам, составить пятьдесят лимонов. Я отказался, разъяснив, что недавно «с дела» и плотно упакован, хочу хорошо отдохнуть, расслабиться с девочками. Налет намечается в первых числах следующего месяца.
— Молоток! Даже не ожидал! Соображаешь, Монах, есть у тебя серое вещество в черепке.
— У нас говорят «масло», — усмехнулся я и прикурил новую сигарету от старой.
Старший оперуполномоченный непонимающе уставился на меня, затем рассмеялся, снова совершая набег на свои запасы выпивки.
— А что? Очень точное и емкое выражение. Может, этот псевдоним тебе и выберем — Масло?
— Не покатит. Завтракать тогда не смогу. Он у меня состоит из кофе и бутербродов с маслом. — Я бросил непогашенную сигарету ему в пепельницу и, не мигая, вперил взгляд в его водянистые глаза.