Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
Майор недовольно покосился на дымящуюся сигарету, но промолчал, придвинул мне стакан со «Смирновской».
— Хозяин-барин. Пей и давай любое имя. Может, просто и со вкусом — Иванов?
— Это уже перебор, начальник, — я ненадолго задумался, — пускай будет Учетчик. И малораспространенное, и точно по сути. Буду ведь для вас преступления учитывать.
— Как скажешь, так и запишем. — Майор Инин хитровански подмигнул. — Наверно, в колонии так подписывался?.. Надо повнимательней дело твое поглядеть. — Он выцедил свои двадцать грамм и придвинул мне заполненный лист бумаги. — Формальность.
— И в пятнице? — глупо сострил я, ставя размашистую подпись под купчей на мою душу. Правда, я сразу рассчитывал, что повальное бедствие всех сделок — неплатежи — не избегнет и этот документ.
После того, как обговорили способы обычной и срочной связи, мы стали прощаться.
— Что же ты, Учетчик? — всплеснул руками опер. — Так и не выпил?..
— Благодарю, — губы невольно скривила неестественная ухмылка. — Лагерная язва не позволяет.
— Ну-ну, — понимающе-сочувственно закивал майор. — Тогда конечно…
Закрывая за собой дубовую дверь, чем-то напомнившую мне в данный момент крышку гроба, задался мыслью — куда теперь опер денет невыпитый стакан? Выплеснет? Сольет обратно в бутылку? Скорее всего — последнее.
Первое, что я тогда сделал, — в ближайшей забегаловке накатил, как алконавт, полный стакан водки.
Телефон все молчал… С той вербовки уж год пролетел, а помнится в деталях и красках, словно лишь неделя.
Звонок раздался, но не телефонный, а дверной колокольчик затренькал. Я никого не ждал, поэтому, идя открывать, прихватил бутылку, как первое попавшееся оружие. Держа литровую емкость на плече, будто дубинку, щелкнул замками. В дверной проем неуверенно заглянул майор Инин.
— Ты не один? — шепнул он, вставая на цыпочки и заглядывая мне через плечо.
— Заходи. — Я отступил, давая дорогу оперу в коричневой кожанке и легкомысленной кепочке с длинным козырьком. — Вот, коротаю вечер на пару со «Зверем». Но он добряга, не кусается и даже не рычит.
— Неплохой у тебя сегодня напарник, — похвалил Инин, мельком взглянув на бутылку. — Ты уж извини, что без звонка. Но обстановочка… Целый день на ногах. В общем, надо поговорить.
— О чем базар, начальник. — Я устроился в кресле у камин-бара и кивнул на противоположное. — Какие проблемы у доблестных органов?
Старший оперуполномоченный плюхнулся в кресло и вытянул свои короткие ножки, обутые в светлые молодежные кроссовки.
— Умаялся, как собака! — Он шумно выдохнул воздух. — Угощай, Учетчик.
Я плеснул ему «Зверя» в высокий бокал.
— И правильно. Не зря же вас легавым кличут. Имя подтверждать надо.
— Ты свое не больно подтверждаешь, Учетчик. — Майор не обиделся на мою колкость, мелкими глотками загоняя «Зверя» в свое нутро. — Хотя твои обзорные рапорта и пользуются в управе некоторым успехом. Конечно, это тоже дело нужное, но конкретной, ощутимой агентурной работы от тебя ноль.
— Чего ж ты, майор, ко мне приперся? — Я сделал вид, что обиделся. — Нотаций с детства не перевариваю.
Опер инстинктивно потянул под себя ноги, усмехнулся.
— Ну, свой шикарный ковер ты навряд ли пачкать станешь. И не лезь по каждому порожняку в бутылку. Кстати, вроде там еще осталось?
Пришлось плеснуть ему еще выпивки. Майор привычно погрел бокал в руках, любуясь прозрачной жидкостью в малиновых сполохах камина.
— Ну, с тобой ясно. Когда сыт, пьян и нос в анаше, пахать неохота. Но придется, Учетчик. Мне необходимо полное представление, что за каша заварилась в вашей уголовной среде.
— ?
— Кто замочил Левина-Батю, Синицына, Хромого, Завьялова?
— А что, это были твои кадры? — Я вытряхнул из пачки сигарету и неторопливо прикурил настольной зажигалкой-пистолетом.
— Неплохая имитация Макарова, — заметил опер. — Но кончай паясничать. Ясно, врагов и недоброжелателей у «Каратистов Урала» пруд пруди. Но кто из них так крут, что может решиться на столь радикальные меры?
— Дай подумать. В первую голову свести счеты выгодно многочисленным должникам «Каратистов» и тем коммерческим структурам и точкам, которые платили им дань «за охрану». Могли приложить лапу и конкуренты. А что если просто внутренняя разборка — король умер, да здравствует король? Кто занял место Бати в ТОО?
— Пока никто. — Майор поднял на меня свои глаза-омуты, вследствие действия алкоголя словно покрывшиеся ледяной корочкой. — В сторону экивоки и реверансы. У тебя, наверняка, есть какая-то версия. Поделись, а мы уж проверим, соответствует она действительности или нет.
— У меня лишь голые предположения, подтвердить ничем не могу. Интуиция и немного логики.
— Давай. Там разберемся, кто девица, а кто баба.
— Первое, что бросается в глаза, — убиты два лидера давно конкурировавших между собой группировок. Либо на сцену вышел некто третий, остающийся до времени в тени, либо это война Бати с Хромым, приведшая их самих к гибели.
— Мы тоже склоняемся к версии о междоусобице. Насчет таинственной третьей силы — завиральная идея. Оперданных о наличии таковой не имеется. Нет сейчас в городе до того обнаглевшей зверюги, что рискнет воевать сразу на два фронта. Это неразумно и, значит, нереально. Мне непонятно одно — зачем «Каратисты», если это они, внаглую расстреляли Хромого? На их месте я бы, например, устроил обычный несчастный случай. Разборка на этом благополучно бы завершилась, и органы не встали бы перед необходимостью копаться в этом уголовном дерьме. Нелогично. Может, на «Каратистов» нас просто наводят?
— Не исключено. — Я сделал вид, что задумался. — Но с устройством несчастного случая не так легко, как ты, майор, думаешь. Хромого всегда сопровождал телохранитель, да и сам он весьма опасен и не подпустил бы к себе чужих. О его тросточке у нашей братии легенды ходят.
— Ты о чем? — не понял опер. — Какая такая тросточка?
— Хромой в своей палке прятал стилет, которым, поверь, весьма ловко умел пользоваться.
Майор отставил недопитый бокал и потянулся к телефону. Я кивнул на дверь смежной комнаты. Инин махнул рукой, — оставайся, мол, какие там секреты.