Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
— Петро? — Майор уже говорил по телефону. — Какое-нибудь оружие на трупе Немцова обнаружено? Нет? Хромой ходил с тростью: проверь, не с секретом ли. Через полчаса буду у себя. И еще, капитан, кто состоял при Немцове телохранителем? Ясненько… Все. Отбой.
Опер взял свой бокал и, в нарушение своих привычек, залпом выпил содержимое.
— А тебе что известно об этом телохранителе? — закусывая долькой лимона, спросил он.
— Почти ничего, самый децал. Слыхал, что молодой качок. В недавнем прошлом инструктор по кикбоксингу в ТОО «Каратисты Урала».
— Как так? — искренне удивился старший опер. — Телохранитель Хромого раньше работал на Батю?!.. Ясное дело, Хромой об этом наверняка не знал! Похоже на
Торговлю маковой соломкой придется прикрыть, пока не выявим, откуда утечка информации, — решил я, защелкивая за майором входную дверь. — Но какие козлы! Не найти даже стилет! Работнички! Сейчас они, наконец, обнаружат кровь Синицы в палке Хромого, и машина все же завертится в нужном направлении.
Приют для друга
День выдался по-уральски двуличным. То солнечно, то пасмурно. Кучевые облака оккупировали небосвод и периодически заслоняли солнце. Но в этом присутствовали и позитивные моменты: не так душно было в такси, которое я нанял до озера Балтым, что располагается по тагильскому тракту. Хотел по пути навестить маму, но вовремя вспомнил, что воскресенье, и она наверняка уехала на собрание баптистов-евангелистов в молельный дом на окраине Екатеринбурга. Администрация города явно тоже страдает двуличием. С одной стороны, государство всемерно поддерживает распространение в России христианства, правда, на словах в основном, а с другой стороны, практической, выделяет участки для строительства церквей и домов для собраний верующих в самых неудобных для паствы отдаленных местах, обычно в частном секторе, где сильную крупную общину создать, если не невозможно, то, по меньшей мере, весьма и весьма непросто. Тот факт, что движение евангельских христиан баптистов самое мощное во всем цивилизованном мире чиновники во внимание, естественно, не берут. Брать они предпочитают наличные за предоставление хороших участков с коммерческих структур, которые не скупятся на взятки: магазин или офис в престижном центре — половина успеха предпринимателя. Все это логично и понятно в нашей раздрызганной стране, но такой повсеместный беспредел, и не только в вопросах строительства, меня просто бесит. Рвачи и хапуги, а не лучшие представители народа. И многие ведь облечены депутатской неприкосновенностью. Вот они и есть настоящая мафия. Поголовная коррупция золотыми цепями сковала Россию, только-только освободившуюся от кандалов коммунизма.
Через час с мелочью такси доставило меня до озера. Зеленовато-голубая гладь воды, искрящаяся в преломляющихся лучах солнечного потока, смоляной запах елового бора сразу меня успокоили и взбодрили, настроив на по-мальчишески беззаботную волну. Здесь нашей конторе принадлежало полгектара земли, обнесенной узорчатым ажурным чугунным заборчиком; слабая имитация каслинского литья, но все равно впечатляюще. Много нервов и времени потребовалось, чтобы получить этот участок под строительство малого предприятия «Приют для друга». Пришлось идти старым русским способом: подарков и подношений. Рассчитывался не по старинке — коньяком и шоколадными наборами, а в ногу со временем — свободно конвертируемой валютой, долларами. «Не подмажешь — не поедешь». Этот афоризм русский человек всосал с молоком матери, и, думаю, он останется с ним до конца жизненного пути. Впрочем, каждый делает бабки, как умеет. Диалектика.
Но, на мой взгляд, деньги честнее отобрать, а не вымогать с лицемерной доброжелательной улыбкой, пользуясь служебным положением.
По периметру кладбища для животных на длинных
Толчком для организации такого своеобразного предприятия послужил тот факт, что у мамы скончался от чумки любимый карликовый пудель по кличке Малыш. Для мамы это был сильнейший стресс; чтобы как-то смягчить его, я предложил похоронить собаку цивилизованно, по западному образцу. Там кладбища для собак дело привычное. Высокий уровень жизни и нравственности, что тут скажешь.
Выбил место и схоронил пса, как человека, даже памятник поставил в виде пуделя во весь рост. Спасибо Могильщику, который стал на кладбище и сторожем, и скульптором. Работал он с гипсом, покрывая его нитрокраской, под цвет почившей собаки, и бесцветным лаком.
Правда, некоторые шизанутые состоятельные старушки требовали для своих любимцев памятник из мрамора или чугуна. В таких случаях приходилось заказывать его на стороне. К моему удивлению, «Приют для друга» оказался вполне рентабельным, и я уже подумывал о расширении.
По документам владельцем места упокоения домашних животных являлся Вадим, по прозвищу Могильщик, бывший боевик нашей группы.
Я вовремя заметил, что он стал спиваться, и дал ему это дело. Пусть расслабится на свежем воздухе, — авось, стресс у него и пройдет. Вадим установил в своей сторожке компактный самогонный аппарат и, кажется, был вполне доволен нынешним положением.
У сарая, где Могильщик творил скульптуры для надгробных памятников, стояли наши «Жигули». Все три окна бревенчатой сторожки были распахнуты, и оттуда неслись незамысловатые аккорды «Лесоповала». Киса в своем репертуаре. Гуляет братва.
Я решил подшутить над ребятишками, а заодно проверить их реакцию. Подойдя к запертой дощатой двери, грохнул в нее ногой, встал за косяк и гаркнул:
— Выходи по одному! Дом окружен!
Автоматная очередь чуть не разнесла дверь в щепки. Крупнокалиберные пули, рикошетя о надгробные плиты, сложенные штабелями во дворе, с противным визгом разлетелись кто куда. — Цыпин Стечкин, — определил я и решил закончить опасный эксперимент, вспомнив о хранившемся на чердаке ящике с противопехотными гранатами. Если мальчики начнут швырять их в окна — от осколков мне не уйти.
— Кончай палить, оглоеды! Это Монах, а не группа захвата!
С той стороны долго возились с замком — от многочисленных безобразных дыр дверь повело, и, должно быть, замок просто заклинило. Наконец, дверь распахнулась и показалась бордовая от смущения или алкоголя физиономия Кисы.
— Евгений Михайлович! — радостно-облегченно заулыбался он. — Ну и шуточки у тебя! А если бы зацепило?!
— Ничего страшного. Сгонял бы в город за хирургом, а после операции захоронил его по соседству с какой-нибудь болонкой…
В комнате, против ожидания, был сравнительный порядок. На середине стола, покрытого белой скатертью, высилась батарея разнокалиберных бутылок в окружении холодных закусок — чесночно-сырного паштета, овощного салата и вскрытой полукилограммовой банки с красной икрой.
Цыпа сосредоточенно защелкивал патроны в обойму пистолета-пулемета, явно избегая моего взгляда. Ясно, ждал нагоняя. Еще бы — чуть не пришил своего хозяина.
Могильщик, в одних джинсовых шортах и домашних тапочках на босу ногу, вооружившись совком и веником, кружил по комнате, сметая с пола еще горячие стреляные гильзы. Ну, прямо, рачительный домохозяин, если бы не синие татуировки на спине — церковь о восьми куполах-луковках, говорящая о количестве лет, проведенных за решеткой, и на груди — божьей матери с младенцем, на блатязыке означающая — «тюрьма мой дом родной». А торчащая рифленая рукоять нагана из заднего кармана шорт не оставляла уже и тени сомнений на его счет.