Снег
Шрифт:
К Шапалаху подходили манерные патсанчики, перекидывались парой фраз, с некоторыми он обменивался короткими поцелуями, некоторые гладили Лешика и тот, высунув язык, вертел задом. Однажды подсел откровенный гомосексуалист с крашеными волосами, положил хозяину на шею руку, притянул к себе. Шапалах отстранился, мягко убрал «веточку», что-то сказал. «Глиномес» фыркнул, сделал глоток из его бокала и обиженный отчалил.
Через час хозяин засобирался. Раш с Макиварой все еще отрывались в номерах, а Андрей не хотел терять Лешика, не переговорив с ним. Подозревал, что парень в «сексуальном рабстве». Андрей встал и, распихивая праздную
Андрей быстро сократил дистанцию и напал. Хотел без лишнего шума оглушить, к слову сказать, крепенького «хозяина», ударом за ухо и умыкнуть зверушку. Но видимо, Шапалах услышал скрип снега под ботинком и в последний момент обернулся. Кулак угодил ему в лоб, пусть не оглушил, но сотряс картину мира основательно. Шапалах отшатнулся, поднял руки к лицу. Андрей подумал, что он ими закрывается и попер «месить». Шапалах резко выбросил правую руку, сжимая растопыренную кисть в кулак. Лишь отменная реакция спасла Андрею, от увесистого джеба. Завязалась драка. Лешик с выпрыгивающими от ужаса глазами, зажав рот руками, медленно пятился в темноту, пока не шлепнулся задом в сугроб.
Андрей сломал Шапалаху шею. Пришлось. Больно тот драчливым оказался. Андрей даже начал подозревать, что он из «гладиаторов». Шмыгая окровавленным носом, с разбитыми кулаками подобрал фонарь, подбежал к Лешику, вытащил его из сугроба:
— Пошли со мной. У меня есть где укрыться.
Лешик таращился на Шапалаха, словно пораженный громом, и не двигался.
— Ты его убил, — наконец, прошептал он, медленно перевел дикий взгляд на Андрея.
— Да черт с ним, надо уходить. Нас могут увидеть, — Андрей заозирался.
— Что ты наделал? Что ты наделал? — стон сдавил тощую грудь, лицо Лешика потекло слезами.
— Он тебя больше не обидит. Он все. Никто тебя не найдет. Пошли со мной, — Андрей предпринял попытку увести парня. Тот резко дернулся, высвобождая руку, зло зашипел:
— Иди ты к черту! Кто тебя просил? Тварина!
— Что ты такое несешь? — изумился Андрей.
— Он мой покровитель. Он спас меня. Кормил и берег.
— Так, ты ж… пидором при нем стал, — Андрей не мог взять ситуацию в толк. — Он же тебя на поводке водил, как собаку.
— Сам ты собака! — брызнул Лешик, — это такой сценический образ! Блин, что я теперь буду делать? — он застонал, нелепо семеня на высокой платформе, подбежал к Шапалаху, упал на колени и зарыдал, сотрясаясь всем тщедушным телом.
«Да уж, — печально думал Андрей, обтирая кулаки и торопливо удаляясь за здание, — чего-то я в Лешике не разглядел».
Он вернулся в «Сливки». Ничего за то короткое время, что отсутствовал, не поменялось — публика бесновалась, Раш с телохранителем все еще развлекались с девицами. В одиночестве задумчивый Андрей просидел два часа, пока утомленный Раш не распорядился «вертаться взад». После чего забрались в вездеход и укатили в «Ладогу».
Без четверти три Андрей вернулся в свою… помойку. Отвратительный перекисший запах рвоты сдавил желудок. Он не решался переступать порог и прикидывал, где бы переночевать. Взгляд остановился на измятом листке среди объедков и грязной посуды. Андрей подошел к столу. На него смотрела
Горе, глубокое чувство утраты накатили с новой силой. Он ушел. Разбудил «толкача», купил десять «дэнсов», спросил что-нибудь поубойнее. Тот предложил «фентанил» и шприц. Андрей сказал, что раньше не пользовался, попросил ширнуть. Начал закатывать рукав, но «толкач» сказал, что ему под дверью «халелик» на хрен не упал и ввел наркотик внутримышечно. Сказал, «туркнет» дома. «Туркать» начало раньше и Андрей ввалился в номер уже под кайфом. «Зачем мне жизнь? Все ровно все подохнем».
Глава 22. Назад в СССР
Андрей очнулся в двенадцать дня с тошнотой в горле и омерзением к себе. Подрагивающими пальцами сложил портрет, спрятал в бумажник, после чего покинул жилище. По дороге в прачечную заглянул к «полотерам». Знакомому пареньку передал ключ и двойную оплату. Сказал, что на этот раз очень грязно, попросил постарался.
В прачечной сунул форменную одежду в стиральную машину, и все сорок минут «быстрой стирки» сидел рядом в трусах, в ботинках, с бумажником и кобурой в руках. Одев влажные вещи, направился к знакомой «гримерше». С поправленным фейсом в половину второго сменил на посту сонного Макивару.
Весь день Раш проспал и явил лик лишь к девяти вечера. Помятый, с красными налитыми глазами, с голым торсом, мускулистый, поджарый, рослый, весь в наколках и шрамах он походил на гладиатора Римской эпохи, когда дрались на мечах, ножах и трезубцах. Босс подмигнул, поднявшемуся навстречу Андрею, спросил:
— Все спокойно, солдатик?
— Без происшествий, — докладывал Андрей, заглядывая в блокнот на столе, — приходили Торс, что-то насчет качалки хотел узнать. Двое от Флопира в половине третьего были, сказали, зайдут завтра в это же время. Еще «связист» от вояк желал аудиенции, сейчас в баре, сказал, надо поговорить и будет ждать. Забегал …
— Иди зови связиста, — по-деловому распорядился Раш.
Скоро Андрей вернулся с посланником. На диване сидел Конь в форме бодигарда, с наплечной кобурой и с журналом в руках. Они поздоровались, Конь сказал:
— Можешь идти отдыхать. Пост принял.
— Ага, — Андрей не пошел отдыхать. Постучал в дверь, зашел, спросил у Раша, — там Конь, говорит, сменщик мой. Я могу идти?
— Да, он третий. Вам с Маком теперь полегче будет.
По прибытии в номер Андрей увидел убранную, вычищенную комнату. Пахло сильной ароматной химией, как в общественном туалете.
Он лег на застланную койку. Смотрел в потолок, в голову лезли скверные мысли и воспоминания. Последние дни, проведенные с Максимом, виделись особенно четко. Он корил себя за грубое, порой несправедливое обращение с сыном, что в прошлом уделял ему недостаточно внимания, что не смог уберечь и за все прочее тоже. Центрифуга самобичевания с каждым витком раскручивалась все сильнее.
Андрей встал, нервно заходил по комнате. Понимал, что надо отдохнуть, выспаться, но также знал, что ни хрена у него не выйдет. В итоге переоделся и направился в «тренажку». Лупил груша до седьмого пота, пока в глазах не потемнело. Уснул на матах. Его разбудил Кач, когда закрывал спортзал. Андрей сонный доковылял до комнаты и на этот раз уснул без «косяка». Не успел закрыть глаза, как его уже тряс Макивара. Бросил на одеяло старенькую «моторолу», сказал: