Снежная Королева

Соланж Тиана

Михаил впервые за несколько недель улыбнулся.

[1] Кератопластика, или пересадка роговицы, — хирургическая процедура по замене всей или части поврежденной роговицы здоровой тканью роговицы донора.

[2] Болезнь Крейтцфельдта — Якоба, — прогрессирующее дистрофическое заболевание коры большого мозга, базальных ганглиев и спинного мозга. Считается основным проявлением губчатой энцефалопатии. Смерть наступает в 100 % случаев.

[3] Деменция — приобретённое слабоумие, стойкое снижение познавательной деятельности с утратой в той или иной степени ранее усвоенных знаний и практических

навыков и затруднением или невозможностью приобретения новых

Глава 25

Даша.

Я бродила в каком-то странном сером мутном мареве. Туман то наползал откуда-то, окутывая меня мягким облаком, то растворялся, приоткрывая очертания старинного храма. Его высокие своды тоже скрывал туман, а стрельчатые окна открывали вид на хмурое небо.

Интересно, я умерла? — пронеслась вялая мысль в голове, и я только тихонько хмыкнула. Остановилась, смотря в высокое небо за окном. — Странно, вроде, должен быть темный коридор, белый свет в конце, а тут…. Или умирают как-то иначе? А может, это был просто сон? И сейчас я проснусь в темной комнате, снова прикованная к стене?

Я вздрогнула. И тут же пришли воспоминания. Побег, гонка на выживание, дорога к больнице и неестественно белое лицо Глеба. Вспомнила и предупреждение той старушки, что я умру, если пойду за медсестрой, а еще со мной погибнет и наш малыш. Жалела ли я о своем поступке? Ведь от него зависела не только моя жизнь…

Я положила ладони на свой плоский живот и неожиданно улыбнулась. У нас еще будет… все будет, главное — спасти Глеба. А у меня останутся воспоминания о нашем малыше, я сохраню их… и может быть однажды расскажу Глебу о нем….

— Ох, уж эти люди! Напридумывают себе проблем и печалей, — раздался рядом со мной задорный женский голосок.

Я обернулась, во все глаза рассматривая высокую статную женщину, которая стояла сразу за моей спиной, и с любопытством смотрела на меня. В ее серых… нет, голубых… или синих?..

Я хлопнула ресницами, понимая, что не могу разобрать цвет ее глаз, поэтому переместила взгляд, рассматривая ее дальше. На женщине было белоснежное платье без рукавов, схваченное на плечах крупными золотыми брошами. Свободными складками оно спадало до земли, а на талии было прихвачено золотым поясом, на котором висела связка золотых же ключей и… веретено? Последнее меня так удивило, что я замерла, а до меня донесся отчетливый смешок женщины. Видимо, от нее также не укрылось мое удивление. Я перевела взгляд на ее лицо и снова восхитилась его красотой. Высокий лоб, тонкие изящные черты лица и чуть полные губы, тонкий носик, чистый цвет лица. И глаза… все же сложно понять их цвет… переменчивы, как море в солнечную погоду, — наконец, нашла я сравнение. Так же красива, как греческие богини, мифы о которых я любила читать в детстве.

— Хм, сомнительный комплимент, особенно сравнение меня с…этими… — чуть прохладно проговорила женщина мелодичным голосом, а потом изящно взмахнула рукой, — ладно, сейчас не об этом…

— А вы… кто? — я невежливо перебила женщину, озадаченно смотря на то, как от ее жеста туман неожиданно расступился, открывая очертания красивого внутреннего убранства храма, в котором неожиданно мы оказались. Стены, потолок и огромный камень в центре были увиты зелеными лианами с крупными белыми цветами. — И… где мы?

— Я-то? — усмехнулась женщина, загадочно посмотрев на меня, а потом ее лицо подернулось знакомым мне туманом,

являя мне… медсестру в белом халате, которая встретила меня в коридоре больницы. Я только открыла рот, чтобы спросить, что происходит, как облик снова подернулся дымкой, а на меня уже смотрела знакомая мне бабулька, которая разговаривала со мной в том же коридоре возле операционной.

— Кто вы?! Что происходит? — выкрикнула я, когда туман снова начал сгущаться вокруг меня, а потом, будто по взмаху волшебной палочки, рассеялся, открывая мне уже огромный зал, посреди которого стояла я. Чуть вдалеке стоял высокий золоченый… трон? Или это был стул?

Я потрясла головой, пытаясь прогнать наваждение, но снова уставилась в конец зала, заметив сидящую на том, ладно, пусть будет троне, женщину в белом платье. Она сидела, гордо держа голову, глядя снисходительно на меня, замершую встрепанным воробышком посреди огромного зала. Весь облик незнакомой красавицы кричал о ее величии, что невольно захотелось склонить голову, но я лишь упрямо вздернула подбородок, ожидая ответов на свои вопросы.

— Гордая, — констатировала женщина, почему-то довольно хмыкнув, и взяла в руки веретено. Перед ней тут же материализовалась прялка, подобие которой я видела у бабушек в нашей деревне. Правда, мало кто из молодежи мог бы опознать, для какой цели используется сей инструмент. Колесо медленно начало раскручиваться, а на веретено аккуратно накручивалась тонкая серебристая нить. Я заворожено смотрела на это действо, что не сразу поняла, что говорила мне женщина.

— Слишком гордая, чтобы склонить голову перед богиней, — насмешливо повторила она, видя, что я недоуменно хлопаю ресницами, и мне вдруг стало стыдно, что я невольно опустила взгляд.

Богиней?! Но разве я могу знать их всех в лицо, да еще и в своем сне? Хотя, не знание богов в лицо не освобождает меня от…. Я тряхнула головой, прогоняя бредовую мысль, и снова подумала, что мой посмертный сон больше похож на пьяный бред алкоголика, или шизофреника под действием лекарств….

— Ни то, ни другое, ни третье, — спокойно проговорила женщина в белом, останавливая колесо. Нить на веретене натянулась, грозя оборваться, и сверкнула яркой вспышкой. — Эта… жизнь прожита ярко, но быстро, — задумчиво проговорила она, а я невольно задохнулась от цинизма ее слов. — Как легко бывает оборвать чью-то жизнь, верно, девочка?

Я вздрогнула, все еще косясь на обрывок нити. И пришли воспоминания. Я не хотела вспоминать. Я затолкала их так глубоко, чтобы никогда не вытаскивать снова наружу, но… кто бы меня спрашивал?!

— Нет, этот выбор всегда дается непросто, — внезапно охрипшим голосом, сказала я, — это тяжело, особенно, если…

— Не оправдывайся, девочка, — спокойно проговорила она, в один миг оказываясь рядом со мной и приподнимая мое лицо за подбородок изящными пальцами. — И себя не вини. Никто не виноват, на все воля богов… или вашего бога?…

И неожиданно на душе стало легко и тепло от ее слов, будто камень свалился, и я почувствовала небывалую свободу. Я, наконец, нашла в себе смелости посмотреть ей в глаза.

— Спасибо, — улыбнулась я ей в ответ, — а… вы? Простите, я не сильна в… мифологии Северных народов…

— Даже так? — чему-то удивилась женщина, а потом, словно что-то решив для себя, улыбнулась. — Я — Фригг, или Фрейя[1], как иногда меня называют.

— Б…богиня?! — поперхнулась я, уставившись во все глаза на улыбающуюся женщину. Казалось, ей нравилось ставить меня в тупик.