Снежные псы
Шрифт:
— Ладно, шагайте отсюда, — сдулся Кипчак через минуту. — По норам. Эту тварь сжечь. Очистить территорию. Старший, ко мне!
Старший подбежал.
— Значит, так… — Кипчак смотрел в глаз предводителю желтых гномов. — Отныне и навсегда территория объявляется пустынным улусом Алмазной Орды. Ты, одноглазый, назначаешься полномочным протектором, Левой Рукой Кипчака Беззаветного. А все остальные назначаются моими вассалами. Я наведу здесь порядок! И давай расскажи по-нормальному, что здесь произошло, пока я не впал
— Да-да, я расскажу. Расскажу, как тут все происходило… Оно появилось, мы увидели и спустились в колодец. Потом оно ворвалось сюда.
— Понятно, дальше можешь не продолжать. Иди, работай, — отпустил его Кипчак. — И чтобы все было сделано. И еще…
Жильцы пуэбло разбежались.
Кипчак обозрел опустевший внутренний двор и вдруг рявкнул:
— Ко мне!!! Все быстро ко мне! Сюда!
Гномы шустро появились обратно.
— Памятник! — провозгласил Кипчак. — Вы должны воздвигнуть памятник!
Кипчак извлек из-под своей брони похожий на термос футляр, а из футляра небольшую статуэтку, изготовленную, как показалось Гобзикову, из глины, смешанной с соломой. Статуэтка изображала карлика с гигантскими руками, поднятыми к небу. Карлик зачем-то показывал всем большие фиги.
Гобзиков снова чуть не рассмеялся.
— Оригинальное скульптурное произведение, — прошептал он Ларе.
Та кивнула.
— Вот по этому образцу вы должны здесь, во внутреннем дворе, воздвигнуть памятник… Большой… — Кипчак оглядел пуэбло. — Вровень с крышей.
Желтые гномы вздохнули.
— Да, вровень с крышей, — повторил Кипчак. — Рецепт приготовления материала для памятника я изложу дополнительно. Но памятник должен быть. Неукоснительно.
— А зачем он нам? — спросил кто-то из желтой толпы.
— Памятник — это символ власти, — тут же ответил Кипчак. — Только памятник может вам помочь стать цивилизованными гномами. Поставите памятник — и все наладится, поверьте.
Гномы недоверчиво переглянулись.
— Ну, конечно, не сразу, — поправился Кипчак, — не сразу все наладится. Вот если бы мы могли захоронить мощи…
Гобзиков едва не поперхнулся. Оказывается, Кипчак был человеком… то есть гномом с масштабом. Ему памятника мало, ему еще мощи подавай!
— Вот если бы мы могли захоронить мощи, тогда бы все точно сразу завелось. По воле небесных сил! Поверьте, стоит захоронить какие-нибудь мощи, как дело сразу на лад начинает идти. Будто само собой!
— А что такое мощи? — спросил кто-то из гномов.
— Мощи… Мощи — это мощи. От слова мочь. Мощи — это могущество, собранное в одной точке. — Кипчак погрозил гномам кулаком. — Если вы захороните мощи, то могущество их будет распространяться и на вас.
— Как хоть они выглядят, мощи-то? — снова спросили из толпы.
— Ну, как… — слегка замялся Кипчак. — Никто не знает! Потому что
Лихо вывернулся, подумал Гобзиков. Вот ведь демагог.
— Постройте сначала памятник, затем я дам… то есть дарую вам мощи нетленности, — объявил Кипчак. — И тогда жизнь наладится, вот увидите. А теперь снабдите нас отборными припасами. И мы отбудем в распоряжение Великого Персиваля, а он уж вас не забудет.
— Кому памятник-то? — громко поинтересовалась Лара.
— Великому Безымянному, — автоматически ответил Кипчак. — Тому, кто стоял по правую руку от Персиваля Безжалостного. Тому, кто не знал пощады к кобольдскому отродью. Тому, кто только в одном бою уничтожил их полторы сотни.
Чем, интересно, он их уничтожил, святотатственно подумал Гобзиков. Своими фигами, что ли? Если фигами, то и в самом деле могучий человек, фигой далеко не каждый убить может. Тем более кобольда.
— Мы поставим памятник…
Вдруг Кипчак понял, что разговаривает он уже совсем не с гномами. И обернулся.
Лара выступила вперед.
Кипчак окаменел. Его самого можно теперь было как памятник ставить. Куда-нибудь.
— Я рада тебя встретить, Кипчак! — сказала Лара. — И у меня есть к тебе дело. Ты готов мне помочь?
Кипчак не ответил. Кипчак грохнулся в обморок.
Глава 18
Слезы не замерзают
Лара опустила воздухолет на остров. На маленький такой остров посреди большого озера. Метров десять в поперечнике. Кипчак собрался было развести костерок с прицелом на перекус, но Лара запретила.
— Надо торопиться, — сказала она, — так что никаких завтраков-ужинов. Завтра позавтракаете.
— К чему так спешить? — спросил Кипчак. — Зачем так спешить? Летим, как ненормальные…
Лара отмахнулась и стала выгружать из багажного отделения пластиковую канистру. Гобзиков хотел помочь, но Лара не разрешила, сказала, что в заправке нужна точность и аккуратность, а то запросто взорваться все может. Она скрутила крышку и принялась насыпать в круглый бак мелкую, почти жидкую синюю пыль.
— Что это? — поинтересовался Гобзиков, наблюдая за процессом.
— Воздух прессованный, — ответил во всем осведомленный Кипчак. — Его всегда в пердолеты заправляют. Для лету.
Кипчак принял у Лары полупустую канистру, осторожно завинтил и спрятал в багажник. Достал большую бутылку с мутной жидкостью, по виду весьма похожей на самогон, и передал Ларе, а та стала чуть ли не по каплям заливать ее в другой бак.
— Напалм? — усмехнулся Гобзиков.
— Нет, слезы, — благоговейно поправил Кипчак. — Пердолет работает на слезах. Они смешиваются с воздухом, происходит реакция — и полетели.