"Сносхождение" (1-12 эпизоды из 16)
Шрифт:
Под ногами, как мелкие обглоданные кости, хрустела промёрзшая растительность. Каждый шаг по ней, отзывался на долгие метры вперёд многострадальным эхом.
Мы с оглядкой ступали по застуженному коридору, который сужался до тех пор, пока не разделился на два потока.
– Я – сюда, - показал Марс влево.
– А вы, идите в этот. Встретимся на той стороне.
Такая перспектива меня не особо радовала, да и мой спутник был не в восторге, но спорить времени не было.
Мы вошли в указанный проход и стали молча огибать дугу. Сзади послышался
Я испугался и попятился назад, отчего врезался в Акса.
– Смотри, куда прёшь! – пихнул он меня локтем.
– Вон там, - показал я в сторону стены в испуге.
– Что уже? – обернулся саммартиец, крепко сжимая оружие.
– Там была девушка!
– Если у тебя началась снежная лихорадка, я с радостью пристрелю тебя. Хотя знаешь, мне даже повод не нужен.
– Но она была там!
– Ты сам себе роешь канаву, - он снова сдавленно ухмыльнулся. Видимо, из всего набора эмоций, эта удавалось ему лучше всего; на большее он был просто неспособен.
Шёпот больше не повторялся, но я то и дело оборачивался, в попытке убаюкать разбуженную паранойю.
Туннель всё больше уходил дугой в сторону, ни подавая ни единого признака жизни. Даже мы, медленно ступавшие среди замёрзших мочалок и грибов, больше напоминали ожившие от напряжения восковые изваяния, нежели живых существ.
Из-за контуженного пульса я отчётливо слышал лишь одну мысль: «Только б не здесь», «Только б не в этом туннеле», «Только б не здесь»...
Судя по испуганным глазам, Аксентий был заложником той же мысли.
В отсутствие Марса с его лица поубавилось высокомерности, словно его друг был не только камнем преткновения, но и точилом его заносчивости и завышенной самооценки.
Лёд под ногами терпел наше присутствие ещё несколько шагов. Потом он вспылил и безо всякого предупреждения кинулся под откос. Наши попытки ухватится за воздух, окончились едкими синяками и ушибами, но думать о них не было времени. Мы уже скользили вдоль узкого крутого желоба, который напоследок поперхнулся нами и выплюнул плашмя на круглую площадку.
Мы оказались внутри огромной снежной пасти, окружённой грядами сросшихся ледяных зубов; к нам тянулись острые ледяные брызги разбитых с размаху о стены волн.
Вопреки кровожадному холоду, который пытался пролезть в нас вместе с воздухом, этот ледяной склеп по-прежнему был одержим идеей жизни. Она маленькими капиллярами красных рыбок струилась вдоль вымершего пространства, сочилась сквозь стены, выныривала из-под ног. Вокруг нас, скользя по воздуху, плавали призраки морских угрей и безголосых чаек.
– Там чья-то рука!
– показал я на заснеженную конечность, обтянутую неестественно прозрачной фиолетовой кожей, сквозь которую виднелись жёлтые круги и яркие созвездия. Аксентий громко сопя, обернулся.
– А-а-а, - казалось, он не был удивлён, торчащей из стены конечности.
– Кто это?
–
В этот момент с резким шорохом на площадку выплюнуло Марса, но, в отличие от нас, он, как кошка, приземлился на ноги.
– Ну? – обратился он к нам. Мы отрицательно замотали головой.
– Должно быть он ушёл наверх.
После недолгой паузы он спросил:
– Вы чего?
Вместо ответа я перевёл взгляд на ледяную конечность.
– Вы тоже заметили, что здесь всё по-другому? Не уж-то у этого места появился хозяин?
– Не думаю, - отрицал Акс.
– Не путай очевидное с желаемым. И не прячь далеко "Протеон". А вдруг, - он вопрошающе вскинул брови.
Путь вперёд пришлось проламывать через гряду высоких бесформенным ледышек, столпившихся у единственного выхода. Он вёл в небольшой коридор, в нормальном состоянии шага четыре в ширину, но из-за тянувшихся к нам со всех сторон ледяных запястий, скрюченных пальцев и вывернутых локтей, он сокращался вдвое. Нам пришлось пригибаться и уворачиваться, передвигаться как можно осторожней, избавиться от неловких движений и неуклюжих шагов. Мы пытались не разбудить не шибко чуткого, но, судя по размерам будки, очень злобного «соседского пса».
Мне на куртку что-то капнуло. Я бы и не заметил, но в руку словно вонзилась длинная игла, и она рефлекторно отскочила в сторону, сломав торчащее из стены ледяное запястье.
Мои спутники резко обернулись. Я нервно тряс правую руку, так как её всё ещё что-то разъедало. Марс спешно закатал рукав моей крутки по локоть, и мы увидели рану, проделанную дымящейся каплей. Она с лёгкостью прожгла толстую ткань и, как яд змеи, выпущенный из самой желчной злобы, впилась мне в кожу.
– Отойдите от стен, - командовал Марс. – Держитесь лучше центра тоннеля.
– Что это? – тряс я рукой от боли.
– Это жидкий лёд!
– ответил чернокожий парень так, будто я должен был это знать.
– Должно быть, поблизости раскалённое озеро. Вот, наклей пластырь, - сказал он и протянул квадрат белой ткани из рюкзака.
– Или ледяной вулкан, - пытался распалить второй старые угли спора.
– При очень низкой температуре вода в раскалённых озерах выходит из берегов. Она поднимается вверх по стенам и уступам. Там нагревается и начинает стекать назад в озеро.
Аксентий хотел было возразить, но мы вышли в небольшой карман каньона, и своими глазами увидели озеро.
Хотя озером его можно было назвать с натяжкой: оно было с шаг в диаметре и больше походило на глубокую лужу, в которой воду смешали с молоком. С его поверхности тонкими струйками вверх по скруглённым стенам ледяной пасти, попирая земное притяжение, скользили горькие слёзы мутной воды.
Мы поспешили в следующий проход. Там тропа ныряла под огромный риф, которому едва удавалось оторвать своё пятитонное брюхо от земли. Нам пришлось склониться пред ним втрое, чтобы проползти под льдиной готовой в любой момент свалиться на наши спичечные спины.