Сны чужие
Шрифт:
Потом его взгляд… их взгляд уперся в тела хозяев этого дома. Мужчина и женщина валялись на дощатом полу в огромной луже крови, похожие на больших сломанных кукол. У женщины были начисто срублены пальцы на обеих руках. От сознания того, что он только что отомстил за них барску легче не стало, скорее наоборот…
"Это каратели!
– произнес он мысленно, чувствуя странную потребность оправдаться перед человеком.
– Они недостойны жалости и сострадания! Они никому и никогда не причинили ничего, кроме боли! Мир без них станет чище!"
"Ничто не исчезает бесследно, - возразил ему человек.
– Помнишь - чтобы
"…Но можно запачкать все, ничего не очистив, - закончил барск.
– Я помню все, что помнишь ты."
"Ты уже по уши в грязи и крови. А сумел ли ты очистить хоть что-нибудь в этом мире?"
– Не знаю, - прошептал он вслух.
– Я ничего не знаю. Я, быть может, вовсе не умею отличать добро от зла. Уверен только в одном - оставаться в стороне не могу… Просто не могу!
Барск повернулся и вышел из дома. Он, кажется, даже не испытывал сейчас к убийцам-карателям ненависти. Просто хотел доделать начатое. И человек, похоже, не собирался ему мешать…
* * *
– Хэй, один здесь!
Эки заметили, когда он перебегал через улицу. От ворот к нему бросились трое наемников, еще два бойца быстро приближались с противоположной стороны, держа оружие наготове. Пока они подходили, появились еще трое - выскочили из близлежащих домов. Мысленно он выругал себя за глупость… хотя виной тому, несомненно, стала обычная растерянность, столь невовремя затуманившая голову.
Как бы то ни было, а бежать уже не имело смысла и барск просто остановился, наблюдая как пять сэй-горов и три кальира отрезают ему пути к отступлению. Им овладело поразительное, необычайное спокойствие. Он без всякого движения стоял посреди улицы, опустив меч, и смотрел на приближающихся фарсахаров. Наемники, наверное, приняли его спокойствие за неуверенность, и уже не спешили, подходили неторопливо, оглядывались по сторонам, будто чего-то ожидая. Эки даже удивился. "Чего они ждут? Что из-за забора выскочит десяток лучников?"
– Эй, падаль!
– крикнул ему коренастый, невероятно широкоплечий воин в массивном шлеме, полностью закрывающем голову. Глаза карателя злобно и настороженно сверкали на барска из узкой треугольной щели, а голос звучал глухо, как из глубины колодца.
– Где другие?! Говори, пока мы не превратили тебя в мясо для червей!
– Какие другие?
– от удивления Эки задал вопрос вслух.
– Твои друзья, ронтово отродье!
– наемник изрыгнул заряд незнакомых хальгиру ругательств и для убедительности взмахнул мечом.
– Не мог же ты один уложить четверых!
– А вы подойдите и проверьте, - он не стал поднимать оружия, только внутренне собрался, готовясь к бою…
Коренастый, казалось, заколебался… а потом снова взмахнул своим широким и прямым клинком:
– Что толку тратить времени на эту падаль! Пристрели его, Кушт!
Краем глаза Эки уловил движение на крыше одного из домов и повернулся раньше, чем стрела успела сорваться с тетивы. Метательный кинжал пробил горло стрелка, тот выронил лук и как мешок с песком рухнул в огород. Хальгир еще успел развернуться и сбить Шрамом в воздухе вторую стрелу, а потом острая режущая боль в правом бедре заставила его упасть на колено, выбивая на задний план сознания волю барска…
* * *
Серое
"Вот и все, - Олег подумал об этом почти равнодушно. Мысли в голове текли вяло, будто нехотя.
– Недалеко же я прошагал по твоему пути, Эки-Ра, только до ближайшей пропасти… Боже мой, какой глупый конец! Ну хоть одного, напоследок…"
Маленький стальной лепесток с едва слышным шипением вошел в горячий полуденный воздух чтобы завершить свой полет в левой глазнице наемника. Лучник покачнулся и осел на скат крыши. Второй с приглушенным проклятием спустил тетиву, но стрела ушла далеко в сторону, а сам стрелок повалился лицом вперед и исчез в кустах, которыми было обсажено крыльцо. Бесконечно долгие секунды все участники драмы пребывали в неподвижности, а затем из восьми глоток вырвался дружный вопль ярости и маленькое поле боя пришло в движение. Четверо карателей побежали обратно к воротам, где маячила одинокая фигурка натягивающего лук фэйюра, четверо других бросились добивать Олега…
И на залитой кровью деревенской улочке закружился стремительный водоворот бешеной скоротечной схватки, центром которой стал оглушенный болью и ослепленный гневом человек, заключенный в гибкое мохнатое тело фэйюра. Он почти не осознавал того, что делает. Эки ушел, да и сам он едва держался, чтобы не впасть в беспамятство. За них обоих работали сейчас инстинкты, до поры дремавшие внутри этого тела, ставшего тесным прибежищем для двух душ.
Он иногда снова видел себя и окружающее пространство как бы со стороны - мельничными лопастями взлетающие и падающие мечи, расплывающееся вокруг пробившей ногу стрелы алое пятно, еще два - на спине и левом боку, да еще брызги на груди, лице, руках… но это уже не его - это тех, кто корчится на земле, в облаках взбитой сапогами пыли… Один уже лежит, а второй вот-вот…
Сталь режет перегретый воздух как теплое масло и так же легко, почти не встречая сопротивления, входит в плоть, высекая из нее фонтан жидких багряных искр…
Чуть подальше он замечает другую сечу - там Антри рубится с двумя своими противниками… Почему двумя?… Ах да, вон и третий, стонет под забором, скрючившись как эмбрион в животе у матери, в брюхе глубоко засела стрела… Антри молодец, вовремя подоспел, бросил через пропасть небытия узкий, непрочный мостик… Не погиб бы теперь сам, вон как теснят, гады…
А вон и еще один ублюдок - натягивает лук, целится в летящих к нему через площадь двух спиров… Кто это?… Помощь?… Откуда?… Стрелок спускает тетиву и один из всадников резко откидывается назад. Второй, испустив вопль ярости, налетает на карателя и с размаху опускает на его голову сверкающий в лучах Мирры акрам…
– Х-ха!…
На выдохе бьется легко. Лезвие с отвратительным скрипом вспарывает тусклую, плохо чищенную кольчужную сетку. В образовавшуюся прореху брызжет густая, почти черная кровь, сбегает на перерубленные металлические кольца, быстро пропитывает живой мех и ткань куртки. Кальир захлебывается стоном и выпадает из поля зрения, исчезает где-то внизу, среди пыли и трупов… Эй, а где ж еще один? Их же было четверо, черт возьми!…