Сны Персефоны
Шрифт:
Поэтому сейчас её глаза быстро привыкли к непроглядному мраку вокруг — и двигаться стало легче. Так же просто она миновала изменчивый туман. А вот с именем было сложнее. Приходило много и разных, и все были её. Она могла отозваться на любое из них — на Кору, Персефону, «мою Весну», но почему-то чувствовала — это будет неправильно, выведет не туда. И ждала, когда её окликнут тем самым именем, что сейчас более всего нужно.
— Мама!
Темнота исчезла.
Нынче
И — словно яркое пятно на белом листе — девочка лет пяти. Она тоже одета во всё белое, отчего длинные волосы, буквально укутывающие маленькое тельце, кажутся темнее самой тьмы.
— Мамочка! Ну что же ты так долго!
Теперь она идёт уверенно, приближается к малышке, берёт за руку.
И они идут рядом по бескрайней белизне.
Обе — в ослепительно белом.
— Мамочка, ты уже знаешь моё имя? — девочка вскинула вверх прелестное личико. Одинаково изумрудные глаза и у матери и у дочери дари друг другу любовь и нежность.
— Да, милая, — ответила она, — я назвала тебя Агрианома[1].
Девочка захлопала в ладоши:
— Мамочка! Как мне нравится моё имя! — и снова бросила на маму вопросительный взгляд: — Мам, скажи, а я, когда вырасту, тоже буду такой красивой, как ты?
Она нежно улыбнулась девочке:
— Что ты! Ты будешь куда красивее!
— Мама, а я выйду замуж?
Откуда у ребёнка такие мысли? Сначала же вырасти нужно!
— Конечно, милая, если захочешь.
— А мой муж будет любить меня так же сильно, как папа любит тебя?
Как хорошо, что здесь — не больно, что не перехватывает дыхание, как от удара под дых.
Можно отвечать спокойно и взвешенно:
— Я надеюсь, что гораздо сильнее.
Девочка упрямо мотнула головой:
— Нет, мамочка, сильнее уже нельзя…
Так… нужно срочно отвлекать ребёнка от таких разговоров и переключать на что-то более безобидное.
— Хочешь, я научу тебя плести венки?
Малышка посмотрела на неё удивлённо.
— Хочу… Но… здесь же нет цветов, — девочка повела рукой, — смотри:
И действительно — только белизна на сотни километров вокруг.
Первый цвет, что приходит в этот мир, чёрный. Он в буквальном смысле падает с неба — хотя где небо в это кромешной белизне?
С неба падали огромные чёрные, как волосы Аргианомы, градины — буквы: «л», «у», «г».
Она быстро сложила их в короткое слово «луг». И вокруг — зазеленело, запестрело, зацвело.
Малышка рассмеялась:
— Мама! Мама сколько цветов! Давай скорее плести венки! — и вприпрыжку побежала собирать цветы.
Девочка приносила матери яркие маки, строгие дельфиниумы, весёлые ромашки. А та — сплетала их в изящную композицию. Венок вышел очень красивым. Арианома, водрузив его себе на голову, радостно смеялась и кружилась среди цветов.
Мать откровенно любовалась ею.
Но вот девочка остановилась, огляделась и задумчиво приложила крохотный пальчик к губам. Похлопав зелёными глазёнками, наконец, спросила:
— Мама, а почему здесь так тихо? Нет ничего, кроме наших голосов?
И тут же сверху, теперь уже приминая цветы, упали буквы — «л», «у», «г».
И девочка, взглянув на них, воскликнула:
— Смотри! Можно же наоборот! — и сложила слово «гул».
Пространство тут же наполнилось звуками — жужжанием пчёл, стрёкотом кузнечиков, шорохом пробегающего в траве зверька…
Так — они наполняли свой новый мир красками, звуками, запахами. Много-много слов являлось им. Теперь они уже не падали тяжёлыми градинами, а обнаруживались под кустом, перекатывались галькой в ручье.
Их мир вышел красивым и совершенным.
— Мама! — радостно проговорила Агринома. — А давай пригласим сюда всех-всех! Папу, брата, бабушку, тётей с дядями… То-то нам весело будет жить!
И мать, держа малышку за руку, пообещала так и сделать: ведь последнее слово, которое они собрали, было «Любовь». И переворачивать это слово совсем не хотелось.
_____________________________________
[1] Агрианома (др. — греч. ) — дочь богини Персефоны, супруги Аида в древнегреческой мифологии. Многие отрицают то, что Аид отец Агрианомы, т. к. был бесплоден, что не везде указывается. Поэтому в нашей версии она дочь Аида и Персефоны.