Сны Персефоны
Шрифт:
Пожимаю плечами — об этом не подумала, но способ, которым мы хотели раздобыть данную информацию, скажем так, дал сбой…
Нет, Дит, безусловно, не дура, но… имеет ряд слабостей. Особенно, в передней части тела.
Но нам на выручку неожиданно приходит Сешат.
— Девочки! У нас получилось! Вы как-то разомкнули контур! Я услышала Тота! — раздаётся у нас в головах. То, что Афродита тоже слышит — вижу по изменившемуся лицу. Мы — боги, нам не нужны специальные средства связи для общения. Но удивляться тому, что конкур
Закрываю глаза, мысленно представляю его себе в мельчайших подробностях — чуть сутулый, в растянутом свитере, рожки в волосах — и произношу, вкладывая всю тоскую по нему, нерастраченные любовь и нежность:
— Загрей!
Через несколько мучительно долгих мгновений приходит желанный ответ:
— Мама?
И вскоре — на всех экранах — лицо моего сына. Замечаю круги под глазами, красные белки, всклоченные волосы — наверное, не спит и просиживает за компьютером. Совсем Аид его не бережёт! Увижу — пришибу!
Загрей улыбается, машет Афродите.
Та колдует над Гермесом — капает ему на губы голубым веществом, что спрятано в её изящном кулоне.
— Доламываем защиту, — сообщает Загрей довольным и немного плотоядным тоном, — и будем вас вытаскивать оттуда.
— Нет, — мотаю головой, — только Гебу и Сешат. У нас с Афродитой тут ещё пара дел.
— Мам! — возмущается сын.
— Не спорь, — резко обрываю я. Афродита закатывает глаза: мол, ну и дети пошли. Она шепчет красивое заклинание, и Гермес поднимается вверх: он теперь спит, довольно крепко и блаженно улыбается.
Афродита кладет ему в руки кадуцей и магией вытаскивает из комнаты.
Мы остаёмся вдвоём с Загреем.
Несколько секунд я борюсь с собой, но потом всё-таки спрашиваю:
— Как отец?
Загрей хмыкает:
— Кто ж его разберёт. Замкнулся в своей броне. Это у тебя были ключи от всех его тайников. А для других он вечно в режиме «не-подходи-убьёт». Холодный, злющий… На всех рявкает…
— Знаешь, — говорю, — он отправил мне букет… Буквально через несколько часов после того, как я ушла.
Сын невесело улыбается:
— Думаю, я тогда погорячился. Он же любит тебя.
Судорожно сглатываю — Загрею необязательно знать, как ранят и цепляют меня эти слова.
— А вот я не думаю. В букете была записка — стихи. Строфа из песни Орфея. Аид всегда цитировал её, когда я уходила наверх.
— Интересно… — Загрей реагирует вовсе не так, как я ожидала.
— Интересно? — почти возмущаюсь я.
— Да, — говорит сын. — Было же что-то ещё?
— Сообщение на голосовую почту.
— Сейчас поищу…
— Что? — удивляюсь я.
— Сообщение!
— Но как?
— У нас же твой телефон на прослушке. Через «С.О.Б.»
О предвечный Хаос! Этот негодяй и сына втянул! Видно
— Вот это?
Он кликает по файлу, на экране бегут рванные волны, а голос — холодно чеканит мой приговор: «Хорошо, что ты ушла… Ты мне надоела…»
Каждое слово — удар ножа. Я хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть.
Загрей подаётся вперёд:
— Мама! Мамочка!
Вдох-выдох, я спокойна, не надо сына нервировать, ему и так не сладко.
— Всё хорошо, дорогой, — вымученно улыбаюсь я. — Что скажешь?
— Скажу… что странное сообщение… оно — явно смонтированное… из разных кусочков. Долго рассказывать: в общем, у меня тут такая программа, она разбирает на составные части, вычленяет тональность и прочее…
— И чтобы это могло значить? — спрашиваю, хотя уже начинаю догадываться сама.
— Шифр, — озвучивает мою догадку сын. — Звенья головоломки. Если ты правильно соберешь, то поймешь, что происходит на самом деле. Это — подсказка тебе.
Хороша подсказка! Ещё парочку таких — и от меня не останется и следа. Но… это же Аид! У него всегда и всё — жестко и бескомпромиссно. Только так и можно в его мире.
Значит, будем разгадывать ребус.
— Мам, — нежно говорит Загрей, — я буду рад ошибиться на его счёт. Потому что если то, что он мелет в этом сообщении правда… то я не знаю… урод он редкий тогда, и не отец мне.
— Я тоже буду рада ошибиться, — печально заявляю я.
— Мамуль, отключаюсь. Защиту взломали, ставим портал, будем вытягивать девочек…
Любимое изображение исчезает.
И тишина вокруг вдруг становится… громкой и осязаемой.
Голос в ней — что камнепад:
— Ну, здравствуй, Весна. Долго же ты шла ко мне.
Оборачиваюсь — высокий тонкокостный старик, одетый в классический белый костюм, стоит в дверях. Руки в карманах, перекатывается с пятки на носок, рассматривает меня, как диковинную зверюшку.
Пожимаю плечами, говорю честно:
— Я вообще не хожу к незнакомцам.
— Тогда давай знакомиться, — он переступает через порог, и комната внезапно становится тесной, меня давит и гнёт гигантской силой. Но я всё-таки ещё могу дерзить:
— Зачем?
— Потому что мне нужно показать тебе все лики любви, пока ты не перестроила этот мир.
Он делает ещё шаг ко мне, и мы оба проваливаемся в черноту…
_______________________________________
[1] Слово «Аид» в дословном переводе означает «невидимый», «незримый».
Сон тринадцатый: Зашифрованные чувства
Она больше не боялась не темноты, не тумана с картинками, не даже безымянности и забвения. Теперь она умела с ними справляться.