Сны. Начало
Шрифт:
– Да? Может быть, надо подумать. Есть такое мнение… мужчина хочет заняться этим, потому как ему интересен именно такой вид секса. Опосредованно, будучи активным сам, он хочет, чтобы это сделали и с ним. Латентный гомосексуализм, понимаешь? Только не психуй и не обижайся. Я просто пытаюсь разобраться. А все неприятие геев, их шельмование, это – сокрытие своих тайных желаний. Чем сильнее у мужчины такое желание, тем сильнее нападки на открытых гомосексуалистов.
Плехов не ожидал такого вывода и поперхнувшись табачным дымом, закашлялся.
– Кто…кто сделал такой вывод? Что за
Алла возмутилась:
– С чего бы это? Это довольно известное мнение. Не все с ним согласны, но тем ни менее. Как гипотеза – почему нет?
– Да потому что… Подавляющее большинство женщин испытывают дикий, иррациональный страх перед мышами. Ничем не объяснимый страх, нелогичный. Вот белую крысу в доме в качестве домашнего животного держать можно. Хомячков там разных, морских свинок. Но где увидят случайно обычную серую мышь – так крик и визг до потолка! Это знаешь почему? Продолжая эту вашу гипотезу… потому что женщины – это латентные мыши! Вот почему! Мыши вы все! Только скрываете это глубоко в себе и уже очень давно. И вот это сокрытое превратилось в фобию! Мышь! Ты, Алла – мышь!
И Плехов невежливо заржал.
– Сам ты мышь! Нашелся мне тут… психиатр! Коллега, понимаешь ли! – смешно надулась женщина, - И логики никакой в твоих словах нет. Явно присутствует логическая ошибка. Причем тут секс, пусть и несколько перверсивный, и мыши? Где взаимосвязь?
— Это аналогия, Алла. Вывод по аналогии.
– Никакая это не аналогия. Глупость это… Нашел – аналогию! Ладно… Все! Посиделки закончены. Ложись спать, и я тоже пойду. Устали мы сегодня. Завтра у тебя выходной. Мне все сегодняшнее обработать надо.
– Слушай… а вот… про этих, про геев. Твое мнение, как врача… Они – ненормальные?
– За всех не скажу. Но я неоднократно сталкивалась с подобными. И – да, там есть над чем поработать врачу-психиатру. Но мой опыт не может считаться репрезентативным. Я не специализировалась по этой теме, не вникала глубоко. Возможно – просто пресыщение сексуальными развлечениями, что-то еще… Но, опять же, если брать тех, с кем я сталкивалась… То ты точно не можешь быть гомосексуален, даже, я бы сказала, что нарочито нет.
– М-да? Ну хоть это радует! – хмыкнул Плехов.
На следующий день они снова гуляли по парку с Карповым.
– Владимир Семенович! У меня вопрос. Поймите правильно, я согласился быть участником этой программы, мне даже стало интересно. Но вот не пойму – а где практическая ценность этих исследований. Где на практике можно применить эти результаты? Вы мне уже отвечали на подобный вопрос, но сейчас я спрашиваю именно про сны.
Карпов удивился:
– Эк ты сказанул! Практическое применение исследований у сновидящих? М-да… Евгений. А с чего ты озадачился таким вопросом?
Плехов пожал плечами:
– Не знаю. Но ведь как в науке – есть исследования, есть результат, есть – практическое применение оного.
Карпов хмыкнул:
– Вообще-то – не всегда имеются возможности для практического применения результатов исследований. И я сейчас говорю даже не о тупиковых путях развития
Они по предложению Карпова присели на лавочку.
– А здесь, мой друг, все гораздо ближе, чем пресловутые черные дыры. Вот они, мы с тобой – ты, да я. Человеки. Ты – сновидящий, а я – нет. А почему? Неизвестно. Интересно? Конечно же!
Помолчали, покуривая.
– А практическое применение наших исследований есть. Их, таких случаев, не так много, как хотелось бы, но они – есть. Только извини, это уже не твой уровень допуска! – негромко сказал Карпов.
Глава 11
Погода меж тем все сильнее портилась и возможностей для прогулок Плехова и Карпова по парку становилось все меньше. Поздняя осень, что тут поделать? Уже и заморозки начались. У Евгений даже возник вопрос, который он, впрочем, не стал задавать руководителю:
«Если он так старается не нарушать правила о запрете курения в помещениях центра, где он курит зимой или совсем-совсем поздней осенью?».
Меж тем его снова повели в подвальную комнату, где была установлена ванна. На сей раз кроме Аллы, присутствовала и знакомая ему медсестра, которая в первые дни водила его по кабинетам. Звали ее – Наталья.
– Я пригласила Наташу, чтобы быстрее управиться с размещением датчиков. В четыре руки будет гораздо быстрее. Мы сегодня не будем отправлять тебя в сон. У нас другая задача. Попробуем размещение в ванне, полное погружение, - объясняла Алла Дмитриевна.
– Погружение полное, я правильно понял? А как тогда дышать, если я с головой погружусь в этот гель? – спросил Плехов.
— Вот гелевая полумаска, сейчас попробуем ее одеть на тебя. Она практически не ощущается на лице. К ней подключается шланг подачи воздуха. На глаза надевается легкая маска. Знаешь, наподобие тех, которыми люди пользуются для сна при длительных перелетах. Только у нас материал маски совсем другой, плотнее прилегает, легче, практически не ощущается на лице. Ты точно не хочешь, чтобы мы закрыли крышку ванны?
Плехов поморщился:
– Клаустрофобии у меня вроде бы нет, но все равно как-то неприятно. Давай попробуем пока без нее.
– Хорошо! – кивнула оператор, — Вот посмотри – такие датчики будут закреплены у тебя по всему телу.
Она протянула ему на ладони маленькое круглое изделие. Совсем невесомое, диаметром оно было с монетку в одну копейку, которая уже давненько не попадалась на глаза Плехову. То есть совсем маленькое. С одной стороны «монетка» имела выступ для подключения провода, а с другой… С другой что-то цеплялось и царапалось о кожу ладони.