Собака мордой вниз
Шрифт:
– Занятная история, а главное, легко проверяемая.
– Вот именно, – ядовито подтвердил смоленский родственник.
– Проедем в отделение, пригласим владельца квартиры и расставим, как говорится, все точки над i.
– Не надо никуда ехать и никого приглашать – он будет здесь с минуты на минуту.
– Ну, это уж позвольте мне решать… – начал было майор Шарафутдинов, но тут внизу хлопнула входная дверь, послышались быстрые шаги по ступеням, и Соня с изумлением увидела, что на лестничную площадку стремительно поднимается (Господи, чур меня, чур, чур, чур!) Арнольд Вячеславович Гусев.
Впечатленный
Фросечка сунула было на площадку любопытный нос, но на нее шикнули, как на курицу, и она испуганно прихлопнула дверь.
Далее все было, как в плохом водевиле – все деланно смеялись, хлопали друг друга по плечам (при этом особенно досталось без вины виноватым), сердечно извинялись и обменивались жизненно важными пожеланиями. Кроме, конечно же, невозмутимого Гусева и, естественно, обескураженной Сони, которая стояла ни жива ни мертва, на высокое начальство не смотрела и не знала, что делать дальше – то ли пристыженно удалиться за спасительную дверь с прильнувшей к глазку Фросечкой, то ли остаться и понести заслуженную ответственность.
Наконец омоновцы шумно скатились по лестнице, Арнольд Вячеславович скрылся со смоленскими родственниками за своей бронированной дверью, и майор Шарафутдинов изящным жестом предложил Соне проследовать вместе с ним сначала в квартиру, а затем в ее комнату. Здесь он вальяжно расположился в кресле, приготовившись выслушать ее объяснения.
– Я, собственно, не знаю, что и сказать, – честно призналась Соня и даже руки к груди прижала, подкрепляя искренность своего раскаяния. – Но что я должна была подумать, увидев, как эти двое…
– Вы совершенно правильно поступили, – великодушно успокоил ее майор Шарафутдинов. – И если бы все проявляли такую гражданскую ответственность, число квартирных краж сократилось бы в разы. Так что впредь реагируйте точно так же, Софья Образцова, это я вам официально заявляю.
– А мне ничего не будет за то, что я заварила такую кашу?
– А какую кашу вы заварили?
– Ну как же? ОМОН и… прочее.
– Если вы рассчитываете на почетную грамоту правительства Российской Федерации или, допустим, руководства МВД, то это вряд ли. А вот чаем вам придется меня напоить, поскольку благодаря вашей бдительности я остался без обеда.
– Чаем? – удивилась Соня.
– А что здесь такого странного? – обиделся майор Шарафутдинов. – Или вы тоже считаете, что в милиции с утра до вечера глушат одну только водку?
– Да я совсем не в том смысле, – смутилась она.
– А в каком вы смысле? Вас удивило, что человек, оставшийся вашей милостью без куска хлеба, попросил у вас глоток воды?
– Вы шутите! – догадалась Соня. – Дайте попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде?
– Мне нравится ход ваших мыслей! – оживился майор Шарафутдинов. – Вы вообще мне нравитесь, Софья Образцова. Ставьте чайник, и поговорим серьезно.
– О чем? – всполошилась Соня.
– Я не шутил, предлагая вам работать в нашем пресс-центре, и мое предложение остается в силе. С руководством вопрос я улажу. Единственная проблема – медицинская
– А почему это проблема? Я что, произвожу впечатление больного человека?
– Да нет… – окинул он ее неспешным взглядом. – Визуально вы совершенно здоровы. Просто нужно пройти всех врачей, и каждый постарается найти у вас какую-нибудь болячку. Напишут, например, что у вас сдвинуты кости черепа или размыты границы глазного дна, – и прощай, милиция.
– У меня ничего не сдвинуто и не размыто, – вспыхнула Соня.
– Это еще надо проверить, – задумчиво произнес майор Шарафутдинов. – Кроме того, наш тест на ай-кью содержит семьсот вопросов…
– А что это такое – ай-кью?
– Вот видите? – укорил майор. – Образованному человеку в наше время стыдно не знать подобных вещей. Это показатель уровня вашего интеллекта.
– Ах, да-да-да! – ядовито пропела она. – А я-то совсем упустила из виду, что именно в милиции собран интеллектуальный цвет нашего народа. Как увидишь в толпе одухотворенное, вдумчивое лицо – ну, точно, милиционер! Это ж надо – семьсот вопросов! И что там спрашивается? Известно ли будущему постовому, кто такие лаконики и что есть палимпсест*?
– А что он ест? – заинтересовался Шарафутдинов.
– Вот! – торжествующе уличила Соня. – Разве не достаточно простого собеседования, чтобы понять, способна ли я описать ваши героические деяния? Но нет! Нужно задать мне семьсот вопросов, чтобы выявить мой скрытый дебилизм! Такое впечатление…
И тогда он поцеловал ее – подошел, крепко прижал к груди и поцеловал со всей милицейской решительностью.
14
Как причудлив иногда ход мысли! Соня любила раскручивать назад цепочку ассоциаций и порой дивилась, сколь далеко отстоят друг от друга ее конец и начало.
В детстве они с Мартой обожали выстраивать анаграммы и от души хохотали над неожиданно забавным сочетанием букв. Даже сказку сочинили под названием «Шокак, ципта и обасак», что в переводе означало «Кошка, птица и собака».
И так Соня поднаторела в составлении и разгадывании этих самых анаграмм, что почти мгновенно извлекала из бессмысленной мешанины знаков искомое слово. И наоборот.
Вот взять, например, имя Арнольд, странное, между прочим, само по себе. Перетряхнуть его как следует и в результате… Что же мы получим в результате? Ну, допустим, аль-Норд. Этакая гремучая смесь из восточной необузданности и сладострастия вкупе с северным хладнокровием и суровой невозмутимостью. Интересно бы посмотреть… А впрочем, нет. Абсолютно неинтересно! Особенно теперь, когда в ее жизнь ворвался горячий татарский парень.
Да вот, собственно, и разгадка непрошеных мыслей. Логическая цепочка замкнулась, сделав круг. Просто она думала о майоре Шарафутдинове, о Рафике – вот как, оказывается, его зовут. О том, как он вдруг поцеловал ее – сгреб в медвежьи объятия и поцеловал. Она и пискнуть не успела. И вообще повела себя очень странно – мгновенно вспыхнула холодным бенгальским огнем и впилась в него, как кобра, припала пересохшим внезапно ртом, словно помилованный Тантал, достигший наконец благословенной, ускользавшей доныне воды. И Рафик смочил его, в смысле пересохший рот, своей слюной.