Собака мордой вниз

Туголукова Инна

– Сядь в машину! – бросил Николаше Арнольд Вячеславович и, проследив взглядом, как тот торопливо скрывается в недрах джипа, повернулся к Соне. – Я еще могу понять легкомыслие подростка, а вот ваше не поддается никакому определению, – начал было он, но тут же осекся, увидев ее потрясенное лицо, – не каждый человек, совершив ошибку, пусть даже и невольную, испытывает столь сильное раскаяние. – Ну ладно, – смягчился Гусев. – Отец там с ума сходит. Позвонить-то могли хотя бы?

– Да, – тупо кивнула Соня.

– Вы вообще в состоянии управлять машиной? – насторожился Арнольд Вячеславович, и в его голосе опять

зазвучали начальственные нотки. – Надеюсь, вам не пришло в голову…

– Что именно? – очнулась Соня. – Напоить вашего драгоценного племянника до поросячьего визга и изнасиловать на заднем сиденье? Только об этом и мечтала, но ваше дурацкое появление спутало мне все карты!

Она смерила его надменным взглядом, хлопнула дверцей и рванула машину с места. Вернее, хотела рвануть, но верный конь даже не дрогнул – стоял как приклеенный. Наверное, она дернула не за ту уздечку.

Гусев с интересом наблюдал за ее судорожными манипуляциями, а когда наконец собрался вмешаться и шагнул к машине, та скакнула вперед, как лягушка, и умчалась, едва не сбив его с ног.

17

– Сонька? Привет, это Марта! Сообщаю тебе, что сбежала на неделю раньше срока.

– Господи, ну что же ты творишь!

В последнее время тетку мучили проблемы с желудком. И после долгих и безрезультатных мытарств по врачам она легла на обследование в гастроэнтерологическую больницу, чтобы определить наконец причину своих недомоганий.

– Зачем же ты это сделала?!

– Не выдержала. Такое убожество, антисанитария. На всю хирургию один туалет, да и тот залит водой по щиколотку, то есть хочется верить, что именно водой. На заднице от уколов затвердела шишка размером с кулак, так у них даже йода нет, чтобы сетку сделать! На стене висит объявление: «Обо всех случаях вымогательства просим немедленно сообщать в администрацию». Все, как у порядочных, ни хухры-мухры. А на деле, пока денег не дашь, никто даже в сторону твою не посмотрит, хоть ты дерьмом изойди, хоть кровью залейся. Со мной в палате женщина лежала, так оперирующий хирург ее предупредил в оригинальной форме: «Ваш доклад будет стоить двадцать тысяч». Как тебе это нравится? После операции пришел за деньгами ничтоже сумняшеся, вместе с ассистентом. А бедолаге этой прооперированной таких денег вовек не собрать, разве что квартирку заложить – единственное свое достояние. Она им по две тысячи в конверт определила и говорит: «На доклад, извините, не хватило. Только на тезисы». Ассистент покраснел как маков цвет, видно, остатки совести еще не растерял. А у врача аж морду перекосило. В общем, убежала я оттуда без оглядки. А дома так хорошо! Чисто, уютно и пахнет вкусно. Чувствуешь, на что намекаю?

– Намек твой поняла, приду, – засмеялась Соня. – Тем более что случилось кое-что интересное. Есть о чем рассказать…

– …Марта! Ну что тут смешного?

– Да я уже плачу! – простонала тетка, вытирая выступившие на глазах слезы. – С тобой не соскучишься – и в театр ходить не надо.

– Я, наверное, как-то не так рассказываю, – огорчилась Соня.

– Да все ты делаешь правильно. Помнишь, бабушка Констанция говорила: «Посильна беда со смехами, а не под силу со слезами»?

– Значит, ты и сама считаешь, что это беда?

– Да Бог с тобой! Какая беда?

– Ну как же?

Ведь это просто ужасно! Отвратительно. Ума не приложу, как у меня только язык повернулся такое сказать! Ведь он подумает, я его этим мифическим сыном шантажировать хочу. А еще того хуже, возомнит, будто я все это придумала, чтобы вернуть его любой ценой.

– Да пусть себе думает что хочет – его проблемы. Мало он над тобой измывался? Уже нет его давным-давно, а ты все нервы мотаешь. И поверь мне, старой мудрой черепахе, если этот хмырь Подъебельский хоть на долю процента поверит, что у тебя действительно есть от него сын, ты не увидишь его больше никогда в жизни. Если, конечно, сама не захочешь, – подозрительно воззрилась она на племянницу.

– Ну, разве что предварительно стукнусь головой о косяк.

– Вот и отлично. Забудь его, как дурной сон, – нет и не было никогда. Скажи лучше, зачем ты вообще потащила этого молокососа в ночной клуб?

– Так говоришь, как будто я потащила его в публичный дом.

– И все-таки?

– Он очень просил, – нехотя ответила Соня.

– А если бы он очень попросил тебя поужинать в «Метрополе», ты бы тоже согласилась? Не смогла сказать «нет», поскольку отказать прелестному смоленскому подростку – это все равно что пнуть маленькую грустную дворняжку? – съязвила тетка. – Ты что, больная?

– Да, – разозлилась Соня, – у меня и справка есть.

– Тогда лечись… Между прочим, я тут прочитала устрашающую вещь, – потянулась Марта к стопке журналов. – Это ведь в Америке врачи несут уголовную ответственность за неправильно поставленный диагноз, а у нас в России с этим полная демократия. У одной моей приятельницы заболела дочка. «Скорая помощь» предположила воспаление легких, участковый констатировал панкреатит, а врач из спецполиклиники сочла, что это банальная простуда. И каждый выписал соответствующие лекарства. Вот смотри, что здесь написано, – пролистала она страницы. – «Сорок процентов диагностических ошибок допускает молодой специалист после ординатуры, тридцать процентов неправильных диагнозов ставит доцент, двадцать процентов – профессор со стажем работы не менее двадцати лет. И всего один тире шесть процентов ложных результатов дают качественные квик-тесты».

– А что это за зверь? – заинтересовалась Соня.

– Читаю: «Все просто – помещаете на индикатор каплю крови, мочи или слюны, ждете, сколько положено, и оцениваете результат. Цвет не изменился? Вы в порядке! Стал другим? Обратитесь к врачу!»

– И тот поставит вам неправильный диагноз, – усмехнулась Соня.

Они невесело посмеялись.

– Ладно, давай рассказывай, что было дальше.

– Дальше театр кончается и начинается цирк.

– Тогда подожди, я возьму чистый платок.

– Бери сразу два, – мрачно посоветовала Соня.

– Ну не пугай меня.

– Помнишь, я тебе рассказывала, как из Снегирей, после неудавшегося уик-энда с Даником, меня вез мужик, удивительно похожий на нашего генерального директора? Только наш весь такой чопорный, официозный, на все пуговицы застегнутый, а тот был совершенно обычный, нормальный, в спортивной шапочке. Я еще тогда подумала: «Если на нашего Гусева надеть такую вот шапочку, что, конечно, совершенно немыслимо, поскольку он, наверное, и спит-то в костюме с галстуком, то получится настоящий однояйцевый близнец».