Собиратель автографов
Шрифт:
Лавлир:Я — американец, был им и останусь. А ты — нет, и никогда им не будешь.
Доув:Ты — американец, был им и останешься. А я — нет, и никогда им не буду.
— Оставь Иана в покое, слышишь? — сказал Алекс.
— Ладно-ладно, молчу. Мы живем целой вселенной, а не одной только любовью, — изрек Лавлир, изобразив самое что ни на есть гойское движение на международном языке жестов — безапелляционно подвел черту. — Это мой девиз. И это мне пришлось в конце концов сказать Леонарду.
Когда подошло время обеда, один лишь Доув не выпускал из рук
— Все без толку, — перебил его Алекс, погруженный, в отличие от Лавлира, в спокойствие и даже на короткое время ставший дзэн-буддистом — он часто входил в эту роль на аукционах, единственно чтобы досадить своему приятелю. — Как я и ждал. Так всегда бывает. Посмотри на Багли. На него двадцать человек работают. В одиночку здесь ловить нечего. И давно уже нечего. В этом вся суть. Только в этом, и ни в чем другом. Были хорошие времена, да прошли. Ежу ясно.
Лавлир стукнул кулаком по свободному сиденью перед ними:
— Не так уж и давно, приятель. Совсем недавно я здесь отхватил Дженнифер Джонс, и за разумную цену, правда? И не для того, чтобы перепродать, Ал, а просто из любви к искусству.
Лавлир отродясь ничего не покупал из любви к искусству, и никто никогда не приобрел у него хоть что-то за нормальную цену. В своей среде он был белой вороной, потому что не позволял себе никаких сантиментов. Поговаривали, что он готов собственную бабушку обменять на два автографа носатого комика Джимми Дюрана и одну поддельную подпись Эрнеста Хемингуэя.
— То есть я всем этим занимаюсь не ради денег, — продолжил Лавлир. — Я фан. Делаю все от чистого сердца. Эти штучки правда кое-что для меня значат.
Алекс как бы между прочим изобразил на международном языке жестов: Если мне немного подфартит, скоро все вы, включая и тебя, станете по сравнению со мной ничто,то есть выдвинул вперед нижнюю челюсть, сморщил верхнюю губу и кивнул, прикрыв глаза.
— Да, — сказал он. — Без вопросов. Наше дело непростое.
Лавлир смерил взглядом прытких молодых людей из аукционной команды. Они сидели на своем помосте и свысока посматривали на толпу с телефонами. Лавлир и сам подумывал заняться сбытом американских вещичек иностранцам, да никак не мог собраться с духом и сделать первый шаг.
— Все это похоже на… Что они со всей этой барахлюндией собираются делать?Я тебе кое-что скажу, только ты не обижайся. Правда, это похоже… вот я вышел из суши-бара и пришел в свою контору-расконтору, а там в коридореторчит сам Гари Купер, а я знать не знаю никакого Гари Купера, и он вообще для меня ноль без палочки, я люблю богатеньких япошек, пожопастее,и никогда не видел «Высокой луны» [31] . Я люблю этих узкоглазых, которые даже имениКупера произнести не могут. Только без обид.
31
«Высокая луна» —фильм (1952), в котором снялся американский актер Гари Купер (1901–1961).
— Я — китаец.
— Правильно, только я не хотел тебя обидеть.
— А никто и не обижается, Лавлир, потому что я китаец.
— Да-да, без обид.
Лавлир скатал свой каталог в трубочку и начал постукивать
— Дело в том, дело в том, что это часть моей культуры.И никогда! Не! Возможно! Оценить все эти вещи, если сам не приехал оттуда же, откуда их привезли! Можно хоть сто раз намалевать Джимми Стюартна стене какой-нибудь японской тюнь-сюнь-чунь конторы или еще где угодно, но они никогда — никогда! — не поймут, что значит Джимми Стюарт. Я ничего против них не имею, но ни один япошка не способен по-настоящему понять, что носил в своем сердце из сердец Джимми Стюарт. Без обид. О Господи Иисусе, ты только посмотри!
Алекс проследил за указующим перстом Лавлира. У входа стояла семейка провинциальных поклонников Пресли — все как на подбор толстенькие, увешанные дешевенькими украшениями, не знающие, куда руки девать.
— О-о! — протянул Лавлир. — Прикинь: у нас здесь настоящий «Отель, где разбиваются сердца» [32] .
Провинциалы словно к полу приросли. У них не было ни шанса заполучить что-то из элвисианы — все вещички выставлялись в расчете на тугие кошельки. Самая маленькая девочка, с жиденькими волосенками и заячьими зубками; двое мальчишек, расставивших ноги на манер Пресли; отец семейства, как-то с перебором осанистый и не в тон событию вырядившийся; его мышкоподобная жена — все они почему-то тронули сердце Алекса. Своей неудержимой верой.
32
«Отель, где разбиваются сердца»— шлягер Элвиса Пресли.
— Да бог с ними, Лавлир. Всего лишь фаны Пресли. Пришли сюда как в церковь. Не пялься на них. Не на что там смотреть.
— Ты что, ослеп?
В книге Алекса была глава о гойстве фанов Пресли. И подглавка — о легендарном Бене Д. Гуделле, который собирал автографы всех, кто имел хоть какое-то отношение к Элвису, — от его акушерки до гробовщика. Вся его коллекция не стоила ни пенса. Собиратели Автографов стращали им друг друга. Обычного дилера-циника, который продавал и покупал, чтобы заработать на жизнь, он ужасал, потому что Гуделл стал верующим человеком и поклонялся он славе. Боготворил исходящую от нее ауру, купался в лучах ее зыбкого, холодного света. Когда-то Гуделл и его слепая увлеченность повергали Алекса в трепет. А теперь он чувствовал, что вот-вот сам станет таким же.
Сейчас ударит молоточек аукциониста — и будет продана ковбойка, манжеты которой расшиты драгоценными камешками. Провинциальная мамаша тяжело вздохнула и приклонила голову на плечо мужа. Он приобнял ее и поцеловал в левый висок. Мальчик и девочка почти в унисон начали дергать отца за одежду, и он их тоже прижал к себе, встревожив тем самым Алекса. Теперь они походили на семейство, которое одно уцелело во время великого потопа и сейчас, притулившись на последнем клочке земли, наблюдало, как поднимается вода, готовая вот-вот их поглотить. «Из всех гойских…» — подумал Алекс. Ему частенько казалось, что истинным Собирателем Автографов был именно Гуделл — больше, чем кто-либо другой.
Они решили пообедать в итальянском ресторанчике на углу, отделанном под Средние века, эпохи Данте. Столы в нем покрывали красно-белые скатерти. В баре стояли запечатанные сургучом бутылки кьянти. Лавлир не заказал ничего из еды, а только три виски и бутылку божоле и сразу наполнил им три полупинтовых стакана.
— Уже два часа дня, — сказал Алекс.
Лавлир захлопал в ладоши:
— Он у нас и прогулки гуляет! И выпивку выпивает! И время всем говорит! А шнурки на ботинках не завяжешь? Сможешь? Ну пожалуйста! Сделай мне такой маленький подарок.