Собиратель чемоданов
Шрифт:
— Ладно, я тебе завезу пару машин перловки, — сказал Чемодаса.
— Спасибо. Очень меня обяжешь. Ты ведь знаешь, я в долгу не остануть.
— И загон, так уж и быть, построю. А ты пошел бы поспал. Вид у тебя неважнецкий.
— И правда, пойду посплю. Надо набраться сил, а то скоро эти сволочи начнут сходиться. Не забыть бы, сегодня я приглашен на вечеринку. И, кстати, мне же поручено все организовать. Будут все наши, плюс четверо снизу. Им про меня рассказали, мечтают познакомиться. Моль одну пригласил, обещала подруг привести, потанцуем. Думаю, будет весело. Если хочешь, приходи. В самом деле, почему ты никогда к нам
Чемодаса неожиданно смутился, даже покраснел.
— Да все как-то некогда, ты же знаешь. Работа.
На самом деле он просто не умел танцевать, но это был его секрет.
4. — Напрасно отказываешься, — сказал Упендра. — Я знаю, что у тебя работа, но ведь не мешает и духовно развиваться.
Он вдруг принял озабоченный вид и деловито прищелкнул языком.
— Побегу. Много времени потерял, а у меня еще куча дел, надо что-то решать насчет посуды. Но все равно рад был с тобой встретиться.
— Погоди, еще что-то хотел спросить, — остановил его Чемодаса. — А, вспомнил. Кто твоих мышей доить будет?
Этот вопрос застал Упендру врасплох.
— Хм… Честно говоря, я об этом еще не думал. Мы можем обсудить это вечером, ты ведь придешь чай пить? Сейчас, честное слово, нет времени, извини. Но в принципе, если ты серьезно решил, то я не против. Отчего же? Займись. Я уверен, что у тебя получиться. А о деталях — за чаем. Договорились? Ну, все. До вечера.
Чемодаса задумчиво посмотрел ему вслед и направился к лифту. «Парное молоко — оно, конечно, неплохо, — размышлял он, — только интересно, как он себе все это представляет? Мало того, что безрукий, так ведь, небось, и не знает, с какой стороны к этим мышам подступиться. Что бы он без меня делал?» — и в уме у него уже начал вызревать проект электродоилки.
А Упендра успешно провел несколько встреч, после чего с чувством выполненного долга добрался до своей постели и лег спать.
5. Разбудил его Коллекционер. Вид у него был растерянный, в руке какой-то грязный клочок бумаги.
— Что это? спросил Упендра.
— Записка от Чемодасы.
— Мне?
— Написано, что мне. Но я хочу тебе ее прочесть.
— Что ж, прочти. Я люблю, когда читают вслух. Когда я был маленький, мне мама часто читала разные письма. Конечно, не называя корреспондентов! Между прочим, мы с Чемодасой только что виделись, он тебе привет передавал.
Стяжаев криво усмехнулся.
— Ты лучше послушай, что он пишет:
«К ужину не ждите. Приехала соседка. Решил пока остаться здесь. Списка не прилагаю, закупками теперь будет заниматься она, деньги я взял. Спасибо за все. Привет Упендре.
— Это все? — дрогнувшим голосом спросил Упендра.
— Нет. Ту еще приписка:
«Мыши в загоне. Перловка там же, под столом. Когда кончится, стукнуть в стенку три раза».
— Теперь все.
Упендра долго молчал.
— Ну, что ж, — сказал он наконец. — Если случайно где-нибудь его встретишь, передай спасибо за привет. Между нами говоря, я ничего большего от него и не ожидал.
6. Они поставили
— Послушай, — сказал он, стараясь не встречаться с Коллекционером взглядом. — На твоем месте я бы сейчас прошелся до свалки и обратно.
— Прямо сейчас? — удивился Коллекционер. — Без тебя? И без чая?
Упендра собрал все силы, чтобы не выйти из себя раньше времени, и процедил сквозь зубы:
— Кажется, я еще ни разу тебя ни о чем серьезном не просил, не правда ли? Считая, что это моя первая и последняя просьба. Ты видишь, в каком я состоянии? Не хватает мне только с тобой поссориться!
— Я понял, — сказал Коллекционер. — Только подожди одну минуту, — и выдвинул ящик стола.
Как он и рассчитывал, Чемодаса не смог унести всех денег, потому что самая нижняя в пачке купюра приклеилась ко дну ящика. Коллекционер плеснул не нее немного воды из стакана, дождался, когда клей размокнет, аккуратно отклеил, промокнул салфеткой и положил себе в карман.
После этого он быстро удалился.
7. Едва за ним закрылась дверь, как Упендра издал яростный вопль и, налетев с разбегу на пустой стакан, из всех сил пнул его ногой. Стакан упал, докатился до края стола, упал и взорвался, усыпав пол стеклянными брызгами. Упендра тем временем расправлялся с сахарницей. Чтобы ее опрокинуть, ему пришлось встать на ноги. Разметав сахар по всей скатерти, он что было силы пнул стоявшую на самом краю тарелку с бутербродами и отправил ее вслед за стаканом, после чего подбежал к очешнику, вытащил из него постельное белье и стал его рвать и метать, рыча и подвывая. Произведя еще некоторые, уже не столь значительные разрушения на столе, он быстро спустился на пол и устремился прямо к построенному Чемодасой загону. Перепуганные мыши с жалобным писком сбились в кучу, между тем как он с дикой свирепостью набросился на прочную загородку и в считанные секунды разломал ее на доски и расшвырял их в разныестороны. Напоследок он перевернул коробку из-под берушей, доверху наполненную крупой, и только после этого почувствовал некоторое облегчение.
К приходу Коллекционера он стоял посреди комнаты, скрестив над собой ноги, и с самым мирным и удовлетворенным видом наблюдал за жадно пасущимися мышами. При появлении Коллекционера мыши быстро попрятались, а Упендра философски подумал: «Сколько было затрачено усилий, а они так и остались полудикими, неблагодарными созданиями. Так стоит ли продолжать?»
8. Дмитрий Васильевич держал в руках красивую коробку с голубой лентой.
— Что там, если не секрет? — спросил Упендра.
— Сейчас увидишь.
Он поставил коробку на стол и начал развязывать ленту.
— Я тут немного насорил, — признался Упендра.
— С кем не бывает.
Наконец бант был развязан. Коллекционер достал из кармана белый носовой платок, расстелил его на столе, после чего снял с коробки крышку и начал по одной, двумя пальцами, вынимать и расставлять на столе синие с золотом чашки и блюдца. За ними появились тарелочки для пирожного, большое блюдо, чайник для заварки, сахарница, молочник… Это был настоящий кукольный сервиз на двенадцать персон!