Соблазн
Шрифт:
— Это не важно.
— Ты один из Единственных?
— Да.
Его ответ сбил меня с толку. Я не ожидала ничего столь прямого.
— Ты можешь сказать мне, кто ты?
— Сначала, ты должна узнать, кто ты… и ты должна увидеть то, что перед тобой.
Он наблюдал за чем-то через окно, и было сюрреалистично видеть, что то, на что он смотрел, не было истинным видом из моей городской квартиры. Хотя шел дождь, как обычно в моих снах, он смотрел на открытое поле с высоким лесом вдалеке. Возможно, это был не только мой сон.
— Это
— Какое-то время он был моим лучшим другом.
— Почему он был изгнан?
— Для баланса. Иногда то, что от нас требуется, находится за пределами нашего понимания, и даже когда мы выполнили свою судьбу… бывает трудно признать, если мы сделали это с чистой совестью.
— Не понимаю.
Он вздохнул, впервые проявив эмоции. Это была печаль и своего рода принятие.
— Человечество требует простоты. В каждой истории злодей апеллирует к самому основному человеческому чувству — недоверию. Вас всегда нужно было направлять. Чтобы достичь этого, мы должны были обеспечить поражение одних, и триумф других — вопреки всему.
— Почему? — спросила я, все еще пытаясь понять, к чему он клонит.
— Потому что единственная человеческая эмоция, кроме недоверия — потребность в победе.
— Ты посылал мне другие сны, не так ли? Они были о Джуде, не так ли? — спросила я, вспоминая о снах, которые не могла вспомнить.
— В некотором смысле.
— Он застрял здесь? — настаивала я, чувствуя, как внутри у меня все переворачивается.
— Он ждет. Берегись, Вайолет, последней неприятности.
У меня даже не было саркастического ответа. В основном потому, что я знала, что он говорит правду. Я снова взглянул на холст… теперь он был полностью серым, а потом посмотрела в окно.
Он исчез. Несмотря на мои вопросы без ответа, я почувствовала облегчение.
Отойдя в угол мастерской и наслаждаясь одиночеством. я рухнула на пол и позволила себе расплакаться. И плакать. И плакать.
Я проснулась от толчка, когда самолет коснулся земли. Мои глаза мгновенно открылись и встретились с глазами Линкольна. Он сидел на одном из посадочных мест сбоку, наблюдая за мной.
Я быстро вытерла глаза, чтобы прервать контакт. Они были мокрые. Я проклинала себя.
Когда я оглянулась, Линкольн уже ушел.
Спенс и Сальваторе потянулись, вылезая из грузовика. Группа солдат вышла из кабины и склонила головы, проходя мимо нас. Они направились прямо к гробу и почтительно встали перед ним.
— Мы должны уйти, — сказала я Зои, не потрудившись спросить, как она. На этот вопрос был только один ответ.
Она схватила рюкзак и пинком распахнула дверь.
— Ты что-нибудь чувствуешь?
Я сосредоточилась.
— Нет.
Она пожала плечами, пытаясь скрыть облегчение.
— Жаль.
Я выдавила из себя улыбку, и она улыбнулась в ответ.
Когда мы спускались по трапу из задней части самолета, нас ждали два Грегори. Зои, Сальваторе и Спенс подошли
И Найлу.
Меня затошнило, когда я увидела, как солдаты катят по пандусу бледный деревянный гроб Редьярда. Они поставили его на чертову тележку. Я почувствовала себя еще хуже, когда увидела Гриффина, несущего Найлу.
Редьярду повезло больше.
Грегори — я забыла их имена, хотя они представились и, кажется, я даже пожала им руки — ждал частный самолет. Гриффин не отдавал Найлу. Он настоял на том, чтобы внести ее в салон и устроить.
Грегори сказал Зои, Сальваторе и Спенсу, что через два дня они вернутся, чтобы забрать вещи Найлы и Редьярда. Все только кивнули.
Линкольн пошел провожать на такси Гриффина, который был в ужасном состоянии после передачи Найлы. Магда пошла с ними. Мы сели в другое такси. Феникса не было в аэропорту. Никого из них.
— Думаю, нам следует устроить мемориал, — сказала Зои.
Я кивнула. Это была хорошая идея. Редьярда следовало помнить.
— Он ни о чем не жалел. Я имею в виду Редьярда, — сказала Зои. — Я помню, как однажды на одном из занятий он сказал, что он хотел бы умереть в бою.
Я не могла не задаться вопросом, согласился бы он сейчас. Учитывая состояние, в котором он покинул Найлу.
— Он также говорил, «мы сражаемся в битвах, для которых предназначены. Иногда мы выигрываем, иногда проигрываем. И когда мы умрем, другие будут сражаться от нашего имени, потому что только одно несомненно для Грегори… мы должны сражаться», — сказал Спенс, подражая Редьярду.
— Он был прав, — сказала я.
Зои звякнула ключами.
— Линкольн дал мне ключи. Они пока побудут с Гриффином. Ему нужно принять душ и проведать местного Грегори. Линкольн сказал, что мы можем войти.
Спенс назвал адрес водителю, тот кивнул и поехал дальше. Я проигнорировала тот факт, что Линкольн ушел, не сказав ни слова, и что он не передал мне эту информацию, как сделал бы когда-то. Это было раньше.
Я выудила свой мобильный телефон, но он был давно мертв.
— Эй, Сальваторе, ты давно говорил со Стеф?
Сальваторе кивнул.
— Я позвонил ей перед посадкой в самолет. Она волновалась за тебя. Безумная… сказала, чтобы я не спускал с тебя глаз. Она ждет в доме мистера Линкольна.
— Спасибо, — сказала я, внезапно обрадовавшись, что Линкольн и Гриффин не доберутся туда первыми. У меня было чувство, что Стеф воспользовалась бы запасным ключом, чтобы войти.
Я была права. Как только мы вставили ключ в замок, Стеф открыла дверь изнутри.
Она протиснулась мимо всех, включая Сальваторе, и схватила меня. Ее стройная фигура обняла меня так крепко, что я испугалась, что действительно позволю себе это почувствовать. Но онемение не оставляло меня. Защищало меня.