Соблазненная во тьме
Шрифт:
Мэттью выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Он испытал облегчение и почувствовал себя глупо за то, что так резко отреагировал.
– Выяснение отношений? Нет. Вам никогда не говорили, что вы склонны все драматизировать?
– холодно отрезал он.
– Обычно, доктор Слоан профессионально концентрируется на деле, а не на внешних отвлекающих факторах, какими бы они ни были.
– Боже, Рид. Какого черта этим утром происходит с твоей задницей?
Щеки Мэттью тут же вспыхнули, но он заставил
– Просто продолжайте вашу историю. Прошу вас. Я вымотан, у меня болит шея, вдобавок, я чувствую приближающиеся головные боли, поэтому, может, мы все-таки двинемся дальше?
Внезапно, выражение лица Оливии лишилось какой-либо легкости и юмора.
– Ладно, Рид. Задавай свои гребаные вопросы.
Он сделал глубокий вдох.
– О чем вы говорили со Слоан? Позже у меня будут ее записи, но может, вы введете меня в курс дела?
– Мы говорили о Калебе. Я уверена, ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать.
– Тем не менее, рассказывайте, - настаивал Рид.
Чтобы наладить более располагающие отношения, он попытался изобразить улыбку, но судя по лицу Оливии, одной улыбкой тут было не обойтись.
– Попав в особняк, мне снилось множество кошмаров. Иногда о том, как Рафик насиловал Нэнси. Или о том, как Калеб продавал меня. Хотя, большей частью, мне снились ужасы той ночи, когда меня почти изнасиловали байкеры. Во сне я видела, как они надо мной издевались, наступали на живот и били меня по лицу.
Она сглотнула.
– Я почти чувствовала, как кровь заливалась в мой рот. Я просыпалась, глотая воздух. И когда Калеб находился рядом..., - Оливия вздохнула, - Он просто обнимал меня. Думаю, Калебу нравилось спать рядом со мной. Но с приходом утра все менялось. Лежа с ним в кровати, я смотрела на него спящего, думая о том, как он выглядел, когда был еще ребенком, когда не был одержим идеей моего обучения или демонстрацией того, как много власти он имел надо мной.
Мэттью перебил ее, - Рафик все еще был там?
– Нет. Он уехал через несколько дней после нашей первой встречи. Они с Калебом завтракали на террасе. Рафик использовал Нэнси в качестве стола, и мне часто приходилось закрывать глаза, потому что я думала, что нарезая стейк, нож Рафика вот-вот войдет в тело Нэнси. Хотя такого ни разу не произошло.
– Что случилось с Нэнси?
– спросил Мэттью.
– До последнего я об этом не знала, но уезжая, Рафик взял ее с собой. И прежде чем ты спросишь: Нет, я не знаю, куда он направлялся.
– Встретить судно. Помните?
– Точно, встретить судно, - сказала она.
– Ну, а где ели вы?
– На полу, рядом
Она надолго замолчала.
– Надеялась на что?
– спросил Мэттью, пытаясь вернуть ее внимание.
– Что у нас с Калебом могли бы сложиться такие же отношения, как и у них. Фелипе был не самым лучшим человеком. Если бы он был таковым, он бы не числился в друзьях Рафика, но... Селия любит его и, кажется, Фелипе испытывает к ней те же чувства. Он ее защищает.
– Хотите, чтобы я позвонил Слоан?
– терпеливо спросил Мэттью.
Ее глаза стрельнули в него, и сузились с подозрением.
– Для чего?
– Для того, что вам требуется интенсивная терапия, мисс Руис. Весьма интенсивная.
В ответ она покачала головой, несомненно, забавляясь его откровенностью.
– Да пошел ты, Рид, - с улыбкой сказала она.
– Прошу. Продолжайте свой рассказ…
Глава 12
Открыв глаза и осознав, что наступило утро, мне понадобилось несколько минут, чтобы сориентироваться. Тревога, испытываемая мною в течение ночи, медленно отступала. Я не помнила, как погрузилась в сон - только как часами лежала на кровати, пытаясь придумать способ выбраться из моей ситуации, которая бы не потребовала вмешательства Калеба в мое спасение.
Комната, в которой я спала была красивой и чистой. Каждое утро, когда солнце только-только начинало заливать комнату светом, входила Селия, чтобы раздвинуть тяжелые шторы.
Я говорила ей о том, что вполне была в состоянии делать это сама, но она попросту игнорировала меня, продолжая заниматься своей работой.
– Ей запрещено с тобой разговаривать, - сказал Калеб, сидя на краю кровати.
Это была всего лишь наша вторая неделя пребывания в особняке, но он выглядел таким уставшим, словно и вовсе не отдыхал. Он жаловался на то, что не может всегда спать полностью одетым. Тем не менее, каждую ночь именно так он и поступал.
В течение первых нескольких дней, Калеб был рассеяннее, чем обычно. Да, он был жестоким. Он проверял мои возможности, обучая меня командам на русском языке, и действиям, которые мне следовало выполнять, когда я их слышала. Он настаивал на том, чтобы я ползала на четвереньках, звала его Хозяином, и, пропуская меня через череду унижений, заставлял меня побороть мою застенчивость. Но, несмотря на все это, он меня не трогал. Не настаивал на том, чтобы я была обнажена, и защищал меня тем, что не подпускал ко мне других.