Соблазнить герцогиню
Шрифт:
С минуту они пристально смотрели друга на друга. Наконец Шарлотта спросила:
– Почему же не будет? Ты ведь согласился на развод, не так ли, Филипп?
– Я солгал, – ответил он, криво усмехнувшись. – Видишь ли, я подумал, что если снова смогу добиться твоей любви, ты больше не захочешь развода.
Шарлотта ухватилась за дверной косяк; ей казалось, она вот-вот лишится чувств. И теперь ей стало еще холоднее – она вся дрожала от холода.
Выходит, ничего не изменилось. И все, что Филипп говорил ей, – просто слова. Вернее – гнусная ложь!
Но почему она ему поверила? Ведь
Когда Шарлотта заговорила, она слышала собственный голос словно издалека и даже не узнавала свой голос – как будто говорила какая-тo другая женщина, совершенно ей не знакомая.
– Я действительно люблю тебя, Филипп. И давно полюбила, еще будучи девчонкой. Я любила тебя и тогда, когда ты отомстил Итану, женившись на мне. Я любила тебя все эти годы, хотя ты игнорировал меня. Я до сих пор люблю тебя. Но… О Боже!… – Она умолкла, и по щеке покатилась слезинка. Смахнув слезу, Шарлотта вновь заговорила – все тем же чужим голосом: – Да, я люблю тебя, Филипп, но еще сильнее ненавижу. Поэтому и не останусь с тобой, не буду жить с тобой в одном доме, пусть даже и останусь герцогиней Радерфорд.- Смахнув еще одну слезинку, она добавила: – Прощайте, ваша светлость. – В следующую секунду Шарлотта вышла из комнаты.
Глядя на закрывшуюся за женой дверь, Филипп тяжело вздохнул.
– Все-таки ушла… – пробормотал он.
Но все же странно… Еще минуту назад он был уверен, что не отпустит Шарлотту, – а получилось, что отпустил. Хотя ничего удивительного. Ведь он – герцог Радерфорд. И поэтому не должен устраивать сцены, не должен давать волю чувствам.
Увы, он забыл об этом ночью, но теперь уже никогда не забудет.
Да-да, он постоянно должен помнить, кто он такой, и поступать так, как подобает поступать человеку в его положении – в любой ситуации.
После ухода Шарлотты Филипп еще долго расхаживал по кабинету. Время от времени останавливался и, глядя на дверь, тяжко вздыхал. «А может быть, я напрасно ее отпустил? – спрашивал он себя. – Может, следовало ее задержать? Возможно, тогда бы она…» Нет, ничего бы не изменилось! Ведь он же помнит ее глаза… Когда она стояла у двери, в ее глазах пылала ненависть. Да, теперь она по-настоящему его возненавидела и, судя по всему, не собиралась это скрывать.
Филипп грустно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что в ненависти Шарлотты не было никакой необходимости. Ведь он сейчас до такой степени ненавидел самого себя, что этой его ненависти с лихвой хватало…
Тут послышались семенящие шаги, и Филипп сразу же их узнай – так всегда ходила Анна, служанка Шарлотты. Вероятно, девушка спешила выполнить какие-то распоряжения своей госпожи. И скорее всего это означало, что Шарлотта готовилась к отъезду в Лондон, к своим любовникам и восторженным поклонникам. Ох, с какой же радостью они станут принимать ее на своих сборищах, как будут восхвалять се красоту, касаясь се рук, плеч и даже…
Скрипнув зубами, Филипп стремительно вышел из комнаты и зашагал к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он представлял, как расправляется со всеми этими мерзавцами, – со всеми томи, кто осмеливался прикасаться
Что же касается ее поклонников, пожалуй, он начал бы с Денби. Этот мерзавец слишком долго имел удовольствие держать Шарлотту у себя на коленях. И он непременно за это ответит!
Остановившись у двери Шарлотты, Филипп перевел дух, затем постучался. Ответа не последовало, и он, прижавшись ухом к двери, стал прислушиваться.
Через несколько секунд послышался голос Шарлотты, и тут же последовал ответ служанки. Но обе они говорили не очень громко, и Филипп не понял ни слова.
– Шарлотта, – выкрикнул он. – Можно войти?!
Голоса за дверью смолкли. Но через минуту женщины вновь заговорили, на сей раз – совсем тихо.
Выходит, Шарлотта решила проигнорировать его? Нет, он этого не допустит!
Филипп взялся за ручку двери. В конце концов, это его дом, и он имел полное право заходить в любую комнату. А стук – это просто любезность с его стороны.
Однако дверь оказалась запертой.
– Проклятие… – проворчал герцог, направляясь в свою спальню, где имелась дверь, ведущая в комнату Шарлотты.
Однако он обнаружил, что и дверь в его комнате была заперта. В его воображении тотчас же возник толстяк Денби, но теперь уже – с синяком под глазом (Филипп твердо решил, что проучит мерзавца).
Вытащив из кармана ключ, герцог сунул его в дверную скважину и с лязгом провернул. Затем, широко распахнув дверь, переступил порог комнаты. Шарлотта вздрогнула и повернулась к нему. Оказалось, что она уже успела одеться. На ней было одно из ее лондонских платьев – неужели где-то спрятала? – причем это был весьма нескромный наряд с необычайно низким вырезом и коротенькими рукавами.
Несколько мгновений она молча смотрела на мужа, затем, повернувшись к служанке, стоявшей у раскрытого саквояжа, тихо сказала:
– Анна, оставь нас.
Служанка тут же направилась к двери, соединявшей комнаты супругов. Шарлотта же, взглянув на мужа, спросила:
– Неужели ты не можешь оставить меня в покое?
Филипп пожал плечами:
– Полагаю, ответ очевиден.
Что-то пробурчав себе под нос, Шарлотта проследовала к гардеробу и рывком открыла его.
– У тебя больше не будет любовников, – заявил Филипп.
Шарлотта принялась что-то искать в гардеробе. Наконец вытащила оттуда темно-синее дорожное платье. И вдруг истерически рассмеялась.
Филипп взглянул на нее с удивлением.
– Что с тобой, Шарлотта? Почему ты смеешься? – спросил он с некоторым беспокойством.
А она, выронив платье, все смеялась и смеялась – точно безумная.
Приблизившись к жене, Филипп взял ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Шарлотта, в чем… – Он умолк и отступил на шаг, увидев в ее глазах холодное презрение.
Шарлотта же, вскинув подбородок, громко проговорила:
– Не беспокойтесь, ваша светлость! Никаких любовников не будет! И никогда не было! Да, никого у меня не было. Кроме вас, разумеется. Видите, в отличие от некоторых я знаю, что такое верность.