Собор без крестов
Шрифт:
— Ты мне только говорил, как я глухо засел. Я еще не выбрался из тюряги, а мне подсовывают под задницу новые приключения. Между прочим, я согласия на помощь вашим мафиози не давал, — сказал Лапа.
— Я знаю, но обдумать тебе данный вариант по всем позициям не помешает. Если вы, зеки, не будете помогать друг другу в беде, то что можно ожидать от таких, как я, обывателей?
— Что ты мне хочешь этим сказать? — недовольный его рассуждениями, окрысился на него Лапа.
— Ничего! Мне поручили передать тебе то, что я передал, и все. Приказывать тебе никто из наших не может, решай теперь
— Чтобы я еще раз приехал в эту гребаную Америку в гости или на дело, так лучше дома стать «голубым».
Все, сюда я больше не приеду ни за какой соус. Вы меня обложили со всех сторон, как волка, никакого выхода не оставляете, как только лезть в трясину, — нервно вышагивая по комнате около Альфреда Скота, не в силах сидеть и находиться на одном месте, возмутился Лапа.
— Такого волка обложишь, — уважительно произнес адвокат, — если бы к нам прилетела еще сотня таких волков из России с хваткой, как у вас и вашего дружка, то через несколько лет вы подмяли бы под себя всю местную мафию, — польстил ему адвокат.
Лапа спорить с ним не стал по этому теоретическому вопросу, так как видел желание Альфреда Скота подкинуть ему леща.
Они были оба неплохими психологами, а поэтому знали, где и когда надо спорить, возникать, а где требуется просто промолчать. На этом разговоре встреча между ними была окончена.
Оказывается, Альфред Скот сказал правду Лапе о своем разговоре с начальником тюрьмы. Теперь он содержался в одиночной камере без чьего-либо присмотра, как бы полноправным хозяином одноместного «номера». Лежа на кровати, он целый день и ночь обдумывал, какое принять решение в отношении предложения Связника. В конечном итоге определился, что уклоняться от помощи зекам не имеет никакого права.
Определившись и приняв решение, Лапа почувствовал облегчение. Теперь он уже знал, как лучше осуществить свою часть операции.
При очередной часовой прогулке во внутреннем дворе тюрьмы Лапа сообщил обрадованному Связнику о своем решении и поинтересовался:
— Как они думают дать отсюда деру?
— Покинув свои камеры, они поднимутся на крышу тюрьмы по пожарной лестнице, откуда их заберет вертолет.
— Как-то просто и нагло получается, — высказал Лапа свое мнение.
— На этом все и построено. Неожиданность, наглость — главные наши факторы, — согласился с ним Связник.
— Когда им понадобится моя помощь?
— Я не в курсе подробностей, пойду узнаю.
Возвратившись минут через десять к Лапе, Связник сообщил:
— Наш человек, который должен отвлечь охрану на себя, заступает на дежурство в ночь на послезавтра.
Поэтому послезавтра без двадцати два вы должны выпустить их из камеры. Вы в какой камере содержитесь?
— В триста семнадцатой.
— Они сидят отдельно друг от друга, а поэтому вам надо будет открыть триста первую и триста двенадцатую.
— Они одни сидят или нет?
— Нет, с ними еще несколько человек парится.
— Пусть предупредят своих сокамерников, чтобы после их ухода не боговали и не шумели.
— Конечно предупредят, — заверил его Связник, — если желаешь, то они не возражают взять тебя с собой.
— Скажи им от меня спасибо за предложение, но я предпочитаю покинуть тюрьму через ворота, если,
— Ну, как хочешь, хозяин — барин, — не стал уговаривать его Связник.
— Пускай предупредят всех зеков, чтобы сохраняли спокойствие на этой неделе и не боговали. Теперь возникла вот какая петрушка: если я выпущу из камер только твоих друзей, которые смоются, а сам останусь, то следователю будет не так трудно докопаться и вычислить, кто сделал им такую услугу, и пришпандорить мне новый срок к тому, который я могу получить по своему делу.
— Как он может тебя вычислить? — удивленно поинтересовался Связник.
— Проведет трассологические экспертизы ригелей замков наших камер, обнаружит на них одинаковые следы отмычки и — хенде хох оставшемуся, то есть мне.
— Как же тогда нам быть? — растерянно спросил его Связник.
— Этой ночью мне придется здорово поработать. Я пройдусь от трехсотой камеры подряд до трехсот двадцатой и поработаю в их замках отмычкой. Если все пройдет хорошо, то послезавтра моя работа упростится.
— Толково придумал, пахан. Я передам своим твою затею, если не помогут, то поболеют за тебя, — пообещал Связник.
— Давай теперь уматывай и без дела больше ко мне не подваливай.
Для Лапы открыть отмычкой замок на двери камеры было такой же простой задачей, как зубному врачу вырвать у своего пациента больной шатающийся зуб. Поэтому его больше всего беспокоили побочные факторы и не помешает ли ему кто осуществить свою часть задания. Сорок часов, оставшиеся до начала операции, так захватили его подготовительными работами и размышлениями над ними, что он полностью отключился от той проблемы и беды, из-за которой попал в тюрьму. Тем более что Золтан Кройнер, исчерпав все свои возможности воздействия на него, оставил его в покое. Теперь Лапа только ждал, когда ему будет суд за совершенное преступление.
В последний день перед побегом из тюрьмы двоих мафиозных авторитетов, с которыми Лапа близко так и не познакомился, хотя они неоднократно обменивались между собой дружескими, понимающими взглядами, к нему на мгновение подошел Связник и незаметно передал маленькие наручные часы, сказав, чтобы он действовал точно по времени.
— Само собой разумеется, — заверил его Лапа. — Ты им скажи, если вдруг завалятся, чтобы меня не тянули за собой.
— Они не новички в этом деле и сами понимают, как себя вести, — заверил его Связник.
— Ты не философствуй, а делай то, что я тебе говорю, — сердито прошипел на него Лапа, — если не хочешь срыва операции по своей вине.
— Что мне, трудно напомнить им об осторожности? — шарахнулся от него испуганный Связник.
В половине второго Лапа покинул свою камеру, надев на ноги только носки, чтобы своей обувью не грохотать по металлическим переходам и лестницам.
Отмычкой, сделанной из спицы, он открыл триста первую и триста двенадцатую камеры, закрыв их опять на замок за покинувшими их заключенными. Обменявшись рукопожатиями с беглецами, он провел их до чердачного люка. Открыв замок на нем, он, пропустив беглецов наверх, вновь закрыл люк на замок, не забыв сломать в нем конец своей отмычки. После этого тихо возвратился к себе в камеру, закрывшись опять на замок.