Собор памяти

Дэнн Джек

— Нори умер, — сказал он. — Я любил его. — Он словно лишь сейчас осознал это.

Полициано кивнул. Его длинное уродливое лицо искажала та же гримаса горя, что и у Лоренцо. Внезапно Лоренцо вскочил, оттолкнул Ридольфи и попытался открыть дверь. Сигизмондо делла Стуффа оттащил его.

— Я должен узнать... должен увидеть брата... должен быть уверен, что он не... — Голос Лоренцо прервался, будто он не мог выговорить слово «мёртв».

Зазвенел колокол на башне Палаццо Синьория; набат был так оглушителен, что Леонардо ощутил, как дрожат стены.

Потом всё стихло.

Они прислушались. Было слышно, как, плача,

бормочет юный кардинал:

— Я не знал, клянусь, я не знал...

Быть может, опасность уже миновала, быть может, кардинал там один.

Леонардо предложил взобраться на хоры, к органу — посмотреть, кто охраняет здание, если его вообще кто-нибудь охраняет. Лестница скрипела, когда он карабкался наверх, и в тусклом свете на мраморном балконе клубилась пыль.

Внизу осталось лишь несколько человек. Кардинал, один, стоял на коленях, плакал и трясся от страха. Его вырвало прямо у алтаря. Джулиано лежал на розово-зелено-белом мозаичном полу, вокруг него молились и плакали коленопреклонённые священники собора. Кровь окружала его, как тёмная тень; череп был расколот, волосы слиплись, рука неестественно вывернута, словно, умирая, он тянулся к Богу. Леонардо смотрел, и ему было плохо: кто бы ни убил Джулиано Медичи, он должен был страшно ненавидеть его, потому что грудь, многократно истыканная кинжалом, казалась одной сплошной раной. Изодранная белая шёлковая куртка превратилась в алую; Леонардо и хотел бы, но не мог не заметить этого цвета. Прежде всего он был художником, а уже потом — человеком. Воистину, сказал он себе, я проклят.

Он всё смотрел на Джулиано будто заворожённый.

А где Сандро, спросил он сам себя, что с ним? И живы ли все остальные? И что сталось с...

— Леонардо, что ты там видишь? — прокричал снизу Лоренцо. — Джулиано жив?

Леонардо не нашёл в себе силы ему ответить.

— Что с тобой? — спросил Сигизмондо, быстро взбегая по лестнице. Опустившись на колени подле Леонардо, он глянул вниз, в собор, на изуродованные трупы.

— Иисусе сладчайший, Джулиано... — прошептал он. — Лоренцо не должен об этом знать. Мы должны вывести его так, чтобы он не увидел брата.

Леонардо кивнул.

— Я поднимаюсь! — крикнул Лоренцо.

— Нет, это мы спускаемся, — отозвался Сигизмондо. — Просто у Леонардо слегка закружилась голова.

— А Джулиано?

— Мы его не видели.

— Слава Богу!

— Аминь, — сказал Полициано. Но когда они спустились к Лоренцо и остальным, Сигизмондо взглянул на Полициано и чуть заметно покачал головой. Полициано понял всё и отвернулся: за последний час юный философ потерял двоих лучших друзей. И в этот миг Леонардо снова вспомнил о Сандро. Где он, цел ли вообще?..

Они распахнули двери и повлекли Лоренцо к выходу по залитым кровью полам Дуомо. Леонардо и Сигизмондо загораживали Лоренцо, чтобы он не увидел окровавленного трупа Джулиано. Кардинал взмолился к нему, клянясь в невиновности, но Лоренцо смотрел прямо перед собой, глухой к отчаянным мольбам юноши. Священники и настоятели удивлённо подняли глаза. Полициано сделал им знак оставаться, где они есть.

Когда они достигли дверей, Лоренцо вдруг остановился, словно почувствовав присутствие мёртвого Джулиано, словно страждущий дух брата воззвал к нему. Он оттолкнул Сигизмондо и Леонардо, увидел брата и упал на его тело.

— Кто бы ни сделал это — он умрёт, обещаю тебе, я уничтожу их

всех до последнего, клянусь в этом твоей душой, Джулиано! — И тут Лоренцо вдруг успокоился. И так, неестественно спокойный, вышел из собора.

Трупы были повсюду. Наёмников в цветах Патти прикончили флорентийские стражи порядка и жаждущая крови толпа горожан. Оборванные дети деловито обирали трупы, потрошили карманы. Кое-кто выковыривал глазные яблоки или вырезал зубы — на память. А горожане продолжали требовать крови — крови Пацци. Когда на улице появился Лоренцо, поднялся такой крик, словно он воскрес из мёртвых. Кто-то пал на колени; другие крестились; потом вдруг народ хлынул к нему, крича его имя, стараясь коснуться его.

Высокий и величественный, Лоренцо поднял руки, призывая всех к вниманию.

— Друзья мои, я обращаюсь к вашей доброте и чувству справедливости! Пусть справедливость восторжествует, но должно также и держать себя в руках. Мы не должны карать невиновных.

— Мы отомстим за тебя! — крикнули из толпы.

— Мои раны несерьёзны, прошу вас...

Но Флоренция не желала успокаиваться. Лоренцо исполнил свой долг. Теперь его окружали друзья и стража, охраняя от почтительного пыла подданных.

— Пико! — вскрикнул Лоренцо и обнял подбежавшего к нему Пико делла Мирандолу.

— Все сходят с ума от тревоги, — сказал Пико. — Мы не знали, убит ты или спасся...

— Мы прятались в Дуомо, — сказал Лоренцо.

— Лучше нам укрыть тебя в более безопасном месте, — сказал Пико. — Твоя матушка дома. Она разослала людей по всему городу — искать тебя...

— Она знает о Джулиано?

— Мы подумали, что лучше скрыть это от неё... на время. За Джулиано уже мстят, друг мой. Предатели сокрушены. Горожане забрасывали камнями старого Джакопо Пацци и его войско, пока те не отступили. А сейчас они вешают предателей в Палаццо Синьории.

— Что?!

— Архиепископ пытался взять Синьорию своими силами — с наёмниками и ссыльными из Перуджи.

— Я видел, как архиепископ заблаговременно покинул собор, — сказал Леонардо и тут вспомнил, что Николини последовал за ним.

— Нам надо пойти туда и взглянуть, как идут дела, — сказал Лоренцо.

— Тебе надо пойти домой и успокоить матушку, — возразил Пико. — Флоренции ты нужен живым.

— Я никогда не был нужен Флоренции живым. — Лоренцо подозвал стражу, и все они двинулись к Синьории. По дороге к палаццо Леонардо спросил Пико, не видел ли он Сандро.

— Видел. Он во дворце Медичи, залечивает полученную рану. Ничего опасного, рана поверхностная.

— Каким образом его ранили?

Пико улыбнулся.

— Он сказал, что защищал тебя от нападавшего.

— Я его даже не заметил.

— Скорее уж не заметил, что на тебя напали.

К Синьории они подошли слишком поздно. Мстительная оргия увечий и убийств зашла уже достаточно далеко. Прибытие Лоренцо приветствовала огромная толпа. Люди никак не могли поверить, что он жив. Это было чудом. Они выкрикивали благодарения Деве и не желали ни утихать, ни останавливаться. Голос Лоренцо был заглушён криками: «Кончать с предателями! Palle, palle!» Ему ничего не оставалось, кроме как смотреть, как захваченных в Синьории перуджинцев выбрасывают голыми из окон — на площадь. Потом нашли Франческо Пацци — и, вопящего, кусающегося, истекающего кровью, повесили, содрав одежду, на одном из окон дворца.